Для этого требовалось начать выходить в свет, поэтому сначала предстояло всех убедить, что я начала выздоравливать. Сложнее всего было первое время притворяться кроткой и смиренной на семейных обедах и ужинах с графом. Он вечно пытался меня задеть, очень грубо шутил про прическу, платья, манеры. Мои щеки горели, но не от стыда или обиды, как он считал, упиваясь своим превосходством. Как же я ликовала, когда впервые ответила ему. Глаза графа расширились, брови поползли вверх, а челюсть от удивления упала так низко, что изо рта выпал кусок огурца, который граф не успел прожевать. С тех пор совместное времяпрепровождение стало больше напоминать словесные дуэли. Слуги с бледными лицами стояли у стен столовой и мотали головами, будто наблюдали за игрой в теннис.
Поскольку я официально выздоровела, муж начал таскать меня на приемы, званые ужины и балы, где он обязан был появляться с женой. На людях я старалась держаться особняком, отходила в сторонку или стояла рядом с мужем, делая вид, что увлечена рассматриванием своих туфель или узора ковра. А если со мной заговаривали, старалась свести разговор на красивые платья или убранство комнаты, как было принято у дам этого общества. Это я научилась у псевдоподруг за их визиты.
В свободное время я отправлялась на пешие прогулки, убедив мужа, что свежий воздух полезен для укрепления здоровья. Граф был не против, ему даже было на руку, что меня нет дома, и он может беззастенчиво встречаться с любовницей и проворачивать сомнительные торговые сделки.
Я же бродила по улицам в поисках адвокатской конторы. В городе таких нашлось три штуки. Первую, господина Меренцета, я отмела сразу, увидев, как однажды оттуда выходит сам граф. Здесь ему сразу доложат о моем появлении. Вторую, господина Сильвестора, я также исключила, так как она была в самом центре города, и у меня едва ли хватило бы средств оплатить их услуги. А вот небольшая конторка с очень неприметной вывеской подходила идеально. Она расположилась в удаленном районе и явно не была связана с Палатой торговцев.
В маленькой комнате, где помещались всего один стол, два стула и массивный шкаф, я встретила своего будущего адвоката, господина Шаленье. Мужчина с посеребрёнными висками и глубокими складками на лбу производил впечатление мудрого человека.
- Чем могу помочь?
Деловито спросил господин Шаленье, когда я только зашла в контору.
На свой страх и риск доверилась незнакомцу и не прогадала. Рассказала про измену мужа, про то, как он надо мной издевается и почему я хочу сохранить это в тайне. Не рассказала только, что я не графиня Монс, не думаю, что это кто-то должен знать. Адвокат внимательно меня выслушал, задал уточняющие вопросы, а затем составил договор на услуги. Поскольку в данном городе я решила довериться только ему, то объяснила, что денег у меня нет, и он обещал помочь в реализации украшений.
Через пару дней я пришла со своей горой украшений.
У адвоката уже ждал оценщик. Всех моих украшений, на вырученные деньги с продажи которых я планировала жить до конца своих лет в роскошном особняке, как оказалось, хватило бы во Форлаксе только на пару месяцев жизни.
С господином Шаленье мы виделись всего пару раз, чтобы не привлекать внимание. В основном общение происходило через письма. Адвокат присылал своего посыльного, который передавал почту только лично мне в руки и ждал ответа, а если меня не было дома, то уходил. Из писем адвоката я узнала, что у меня есть родовое поместье в пригороде столицы.
Собственно, план мой был прост: застать мужа за изменой в присутствии адвоката и еще пары людей, которых адвокат обещал подыскать. Зафиксировать сей факт, подать на развод и уехать в свое поместье, чтобы начать новую жизнь. Главное, вырваться из клетки графа, в которую заточила себя Ангелина. А дальше я уже разберусь!
Днями и ночами я мечтала, как приеду в родовое поместье. Судя по документам, это был огромный особняк на три этажа с оранжереей, садом и собственным прудом.
Сегодня мне пришлось исполнять роль графини Монс, аксессуара графа на ужине барона Льера, неприятного типа с приплюснутым носом, маленькими глазками и животом, для которого нужна была бы маленькая тележка, если бы барон любил гулять. Но он предпочитал сидеть дома, в своей карете или на заседаниях Палаты торговцев.
Это был просто ужин, но здесь были все сливки столичного общества: глава Палаты торговцев, прокурор и генеральный атторней, судьи и пять представителей Палаты торговцев, все - с женами. Мое бардовое платье с золотой оторочкой было самым скромным, корсет не позволял дышать полной грудью, а пышные юбки - широко или быстро шагать. Единственными украшениями стали небольшие бриллиантовые серьги, которые муж подарил на годовщину свадьбы и которые подходили к наряду как нельзя лучше. Эти серьги - единственные, которые я не продала, так как надо было в чем-то появляться в обществе.
По гостиной барона щеголяли дамы в юбках и кринолинах, утянутые в корсеты с невообразимым высокими прическами. От количества рюшек начинало рябить в глазах.
На ужине за вторым блюдом барон спросил моего мнения о новой инициативе Палаты торговцев увеличить проценты по выдаваемым небольшим лавкам кредитам с 10% до 25%.
Барон ожидал, что я стушуюсь или скажу какую-то глупость. Ангелина, очевидно, была местной грушей для битья и насмешек. И муж не то, что не защищал ее, так еще и поддерживал издевки.
Но не в этот раз. Он молча возил кусочек фазана по подливке, вспоминая наши последние пикировки дома.
И сейчас, когда за столом воцарилось молчание и десятки глаз уставились на меня, мне было все равно, ведь через неделю я уже планировала оказаться в километрах от города.
Поэтому барону Льеру я ответила честно, что думаю. А точнее, что малый бизнес вряд ли выживет с такими конскими процентами, причём совершенно необоснованными с экономической точки зрения. Большинство лавок закроется, торговцы переедут в регионы с более низкими процентами, появится дефицит товаров, товары резко подорожают, так как торговцы попробуют сократить кассовый разрыв.