Если в отделение недоношенных мы ехали и болтали, то обратно едем в полнейшей тишине.
Коле наверняка очень неловко, ведь он оказался немного причастен к нашей с Темниковым семейной драме.
Я его прекрасно понимаю. Мне бы тоже было неприятно увидеть такое… По телу пробегают мурашки. Я невольно морщусь, отчего всё тело пронзает резкая, острая боль.
– М-м-м, – с губ срывается тихий стон, и я с силой зажмуриваюсь.
– Понимаю, больно, – грустно произносит Николай. – Через три-пять дней станет лучше, обещаю.
– Я знаю, Коль, – тихо отвечаю. – Ты хороший парень. Спасибо тебе…
– За что? – удивлённо спрашивает молодой медбрат. – Да просто так…
При въезде в отделение нас тормозит постовая медсестра.
– Анастасия Николаевна, вас переводят в другую палату.
– Что? – голос звучит встревоженно. – Но куда? З-зачем? Я ничего не понимаю. Мой врач ничего не говорила мне о переводе.
– Я тоже не знаю причину, но моя задача – следовать наставлениям врача. Так что, Никола-а-ай, – командным тоном произносит дорожная женщина средних лет, – за мной!
***
Новая палата оказывается гораздо комфортнее той, где я лежала до этого. Я не жаловалась, разумеется… в той палате было абсолютно всё необходимое…
Здесь же просто чуть свежее ремонт и получше кровать. Есть телевизор и вентилятор.
На заправленной постели стоит большая сумка с вещами. Абсолютно новыми, не распакованными. На прикроватной тумбе – огромный букет с белыми лилиями.
В сердце ёкает. В груди начинает болезненно ныть.
Я ведь знаю, от кого всё это…
Темников. Зачем, зачем он помогает мне?! К чему эти подачки?
Стоит мне перелечь на постель, как дверь в палату приоткрывается и внутрь входит человек в форме полицейского. Судя по количеству звёздочек на погонах – майор.
– Темникова Анастасия Николаевна, это вы? – устремляет на меня взгляд.
От растерянности я лишь молча киваю.
– Хорошо, меня зовут Маршев Станислав Михайлович, майор юстиции и следователь местного ОВД. У меня есть к вам несколько вопросов…
ГЛАВА 19
ГЛАВА 19
Анастасия
Вот это да…
Я, конечно, понимала, что рано или поздно мне придётся столкнуться с представителями правозащитных органов. в конце-концов, меня сбили на пешеходном переходе и скрылись с места преступления, оставив меня умирать.
Но я не думала, что это будет так скоро.
– Здравствуйте, – тихо здороваюсь. – Х-хорошо…
Мужчина берёт в руки стул и садится напротив меня. Полицейский не вызывает никаких негативных эмоций – обычный мужчина – высокий, сильный, чуть уставший – это видно по тёмным синякам под его глазами. Во времена заведования реанимацией у меня были точно такие же…
– Значит, так… Что с вами случилось?
– Честно признаться, я толком ничего не помню, – поёживаюсь. – Я шла с работы на стоянку.
– Где работаете? – Маршев делает какие-то пометки в блокноте.
– Я работала в детской областной больнице в отделении ультразвуковой диагностики, но… Я там совсем недавно. Три месяца почти. До этого я была заведующей второй анестезиологией в первой областной больнице.
– Так… Почему перевелись?
– Я в положении… Была. А в отделении анестезиологии и реанимации работа, сами понимаете… Нелёгкая. Пришлось перевестись на более спокойную должность.
– Понял, – снова делает пометки. – Что произошло в тот день? Расскажите, что помните.
– Я… Шла с работы домой. Машину обычно ставлю на стоянке через дорогу от больницы. Там по утрам проще припарковаться, а вечером проще выехать. Когда я шла по пешеходному переходу, увидела, что на меня едет машина. Большая…
– Дальше.
– Меня от страха парализовало! Не знаю, почему так вышло… Я буквально оцепенела и не могла сдвинуться с места! Потом был удар, я отлетела на обочину… Открылось кровотечение… Водитель даже не остановился. Уехал… Если бы не скорая помощь, проезжавшая мимо, я бы погибла.
– Вот оно что… Я вас понял, хорошо. Скажите, Анастасия Николаевна, вы не помните цвет, марку машины? Может, вам удалось разглядеть того, кто сидел за рулём.
С силой зажмуриваюсь, пытаясь вспомнить хоть что-то.
– Машина была довольно большая. Марку не запомнила. – отвечаю дрожащим голосом. Меня начинает знобить. Болезненность в области шва усиливается.
Я вспоминаю, что в тот самый момент я узнала. кто сидел за рулём! Но сейчас я не могу этого вспомнить…
– Хорошо. В любом случае посидите ещё, постарайтесь вспомнить. Если что-то вспомните, позвоните мне, – протягивает визитку. – И ещё вопрос.
– Да?
– У вас есть недоброжелатели или враги?
– В-враги? – переспрашиваю растерянно. – Не знаю… Нет, откуда им взяться?
– А были ли у вас с кем-то серьезные конфликты в последнее время?
– Ну да… Но не сказать, что это был конфликт, – отвожу взгляд в сторону. Мне становится неловко, ведь я понимаю, что сейчас придётся рассказать полицейскому всю мою подноготную.
– Подробнее, пожалуйста. Это может быть важно.
Громко выдыхаю. Теперь я понимаю, почему так смущаются пациенты во время сбора анамнеза…
– Лично я ни с кем не конфликтовала. Но мой муж несколько месяцев назад ушёл к моей лучшей подруге. Но наш развод не был скандальным. Разошлись тихо и достаточно мирно…
– Я так понимаю, муж – отец вашего ребёнка, так?
– Да… Но мы не общались три месяца…
– И что, ваш бывший супруг и ваша подруга всё ещё вместе?
В памяти всплывает фраза, сказанная Темниковым: “Нет, я один”. Но я не уверена, что она несёт в себе хоть какой-то смысл! ТАк что…
– Не знаю, – тихо отвечаю и покачиваю головой. – Я правда не знаю…
– Хорошо, я вас понял. Последний вопрос – назовите, пожалуйста, полные имена вашего бывшего мужа и вашей бывшей подруги.
– Что? Но… Они точно не могли…
– Я всё понимаю, но я просто обязан их проверить. ФИО, пожалуйста…
– Темников Константин Львович и Белова Татьяна Маратовна. Оба