– Да, Насть. Просто устал. Давай поговорим за столиком. А сейчас… – включает плейлист, состоящий из ноктюрнов Шопена, – хочу послушать музыку.
До ресторана едем, не проронив ни единого слова.
Чёртов Шопен… Раньше я обожала его музыку, но сейчас она действует мне на нервы. Не могу расслабиться, не могу думать ни о чём, кроме наших с мужем взаимоотношений!
Пока мы едем, триста раз успеваю мысленно сожрать себя тревогой и иррациональным чувством страха, захватившим меня всю без остатка. От волнения потеют ладони, в горле встаёт ком размером с кулак, а внизу живота начинает неприятно ныть и тянуть.
– Приехали. Выходим, – припарковавшись, командует Темников.
Снова не помогает мне выйти из автомобиля. Чувствую, что с каждой минутой сил на то, чтобы сдерживать эмоции, становится меньше и меньше.
Если я в ближайшие пять минут не узнаю, что случилось, то непременно взорвусь! Тогда никому мало не покажется. Это на работе я хладнокровный и жёсткий анестезиолог. Сейчас я – обычная женщина, которая не понимает, какая муха укусила её мужа.
– Садись, – отодвигает кресло, помогая сесть за столик, накрытый…
На три персоны.
Сердце пропускает удар. В горле пересыхает от нахлынувшего смятения.
– Мы ждём кого-то ещё? – голос предательски дрожит.
– Да, – коротко отвечает Темников.
– Кость, – устало потираю виски. – Ты сегодня сам не свой. Я же вижу… Объясни мне, пожалуйста, что случилось? Зачем мы приехали сюда?
Мужчина поправляет галстук и делает такой вид, словно собирается сказать мне что-то очень важное.
– Я хочу развод. Я полюбил другую, и сегодня познакомлю тебя со своей новой избранницей.
ГЛАВА 2
ГЛАВА 2
Что?
Фраза, сказанная супругом, звучит как глупая и несмешная шутка. Но… Выражение лица у Темникова чётко даёт понять, что он серьёзен.
К лицу приливает кровь. Вся моя уверенность мигом куда-то улетучивается. Остаётся лишь чувство шаткой земли под ногами – один неверный шаг, и я упаду.
– Я… – произношу сбивчиво. – Кость, я не понимаю. Что ты такое говоришь?
От волнения язык заплетается, руки трясутся, голос дрожит.
– Правду, Насть, – устало выдыхает мужчина, сжимая руки в кулаки. Только сейчас замечаю, что на безымянном пальце нет обручального кольца.
Он носил его, не снимая, шестнадцать лет.
Сердце пронзает болезненный укол.
– Объясни! – вскрикиваю так, что на нас начинают оглядываться другие гости заведения. – Что происходит?
– Успокойся, Настя, – голос Темникова звучит настолько спокойно, настолько… Равнодушно, что это выводит из себя! – Я пригласил тебя не за тем, чтобы ссориться…
От гнева, злости и пугающего бессилия сводит скулы.
Чёрт…
– Я полюбил другую женщину, и решил честно сказать тебе об этом.
– Как давно ты спишь с ней? – шепчу, стиснув зубы, чтобы не закричать.
– Я с ней не спал. Пока.
– Это должно как-то меня утешить? – вспыхиваю. – Ты мерзавец, Темников!
– Я давал тебе клятву быть верным мужем, и я чтил её на протяжении всего нашего брака. Но он исчерпал себя, – говорит монотонно, словно робот. – Будни стали серыми, одинаковыми. Работа-дом-работа. Секс чуть ли не по расписанию.
– Из-за твоего графика, Темников! Это ведь ты берёшь дополнительные смены и практически живёшь на работе!
Меня внезапно простреливает пугающее озарение. Он закрутил с какой-то коллегой! Больше не с кем, с его-то графиком, но…
Судорожно перебираю в мыслях всех женщин, работающих в хирургии, и на ум приходит только одна.
Таня. Таня Белова. Моя подруга, практически моя сестра, крёстная мама Маши!
Нет. Этого не может быть. Это не она!
– А из-за чего я стал пропадать на работе? – хмурится Темников, в его взгляде полыхает пламя. – Из-за того, что… Впрочем, это неважно. Уже неважно. Мы разойдёмся, Настя. Я решил, что будет честно сказать тебе обо всём с глазу на глаз.
– А Маша? О ней ты подумал? Что ты ей скажешь? Дорогая дочь, я ухожу к левой бабе, потому что…
– Маша не будет против, – спокойно отвечает Константин, убивая меня этой фразой. – Она всё знает.
– Что… – ошарашенно округляю глаза, пытаясь хоть немного успокоиться.
Этого не может быть. Я не верю… Неужели моя дочь, моя девочка знала обо всём? Неужели мерзавец посвятил нашего ребёнка в свою грязную личную жизнь?!
Начинаю дрожать всем телом. Хочется кричать и бить посуду, но истерика сейчас ничего не решит.
Взгляд скашивается на третий прибор, лежащий на столике. Внутри снова всё леденеет. В горле встаёт ком.
Темников пригласил сюда свою новую… Даже не знаю, как её назвать!
– Да, ты всё правильно поняла, – предатель считывает мои эмоции. – Она придёт с минуты на минуту. Хочу, чтобы ты знала, что я не разыгрываю тебя.
Вот же сволочь!
– Знаешь что, – беру всю волю в кулак и решительно поднимаюсь из-за стола. – Сил моих нет больше это терпеть. Твою новую шлюху не знаю, и знать не хочу. Пусть даже она – последняя девственница во плоти, для меня она будет шлюхой, у которой хватило мозгов и совести влезть в чужую семью. Ты, мой дорогой, ничем не лучше. Я была рядом с тобой шестнадцать лет. Видела тебя пьяным, слабым, гордым, больным и счастливым. Я родила тебе дочь. А ты…
– Я благодарен тебе за это, Настя, – смотрит на меня немигающим взглядом. – Это были хорошие шестнадцать лет, но… Всё хорошее рано или поздно заканчивается.
Не знаю, как у меня выходит сейчас держать спину ровно и выглядеть достойно.
Чувствую, что как только покину этот проклятый ресторан – разревусь белугой. Но сейчас – нет. Этот предатель не достоин ни одной моей слезинки!
– Прощай, Костя. Документы о разводе придут тебе по почте. Домой сегодня можешь не возвращаться, – беру сумочку, выхожу из-за стола и, не оборачиваясь, направляюсь к гардеробу, но в дверях практически лбом ко лбу встречаюсь…
С Таней. На смену хирургическому костюму пришло роскошное ярко-красное платье, открывающее декольте. Вместо утренних мешков под глазами на лице Беловой теперь красуется яркий вечерний макияж. На алых губах царит ухмылка – ехидная, самодовольная, торжествующая.
Сердце пропускает удар. Неужели всё-таки она?
От боли всё внутри сжимается. Кажется, я вот-вот умру от нарастающей душевной