Бомжи люди вежливые, так что поздоровавшись, мы пошли дальше, а они продолжали пялиться на пятую точку Бэлл, пока мы не скрылись за поворотом.
Через два часа, добравшись до офиса «Заплати и лети» без задних ног, потные и уставшие, мы честно высказали друг другу, что думаем, обнялись, расцеловались и принялись уже спокойно ловить новости, которые по всей станции были просто ошеломительно хреновыми!
А уж когда веер отключений добрался и до нашего яруса станции, стало совсем весело!
Народ за окнами мерно и истерично поднимался к потолку, кувыркался, матерился, растопыривал руки, налетал на все, что торчало, терял вещи, находил вещи и все это под зловещую тишину отключенных вентиляторов!
Время от времени, то Бэлл придерживала меня, то я отлавливал Бэлл — ничего не поделать, «синдром героя».
Вот только у слова «герой» есть очень не хорошее описание!
««Герой» — это человек виновный в смерти других»!
Попытка связаться с «кабаном» не имела успеха, а все аварийно-спасательные станции бойко отвечали, что все в порядке и вам ответит первый освободившийся оператор.
Разумеется, не отвечал…
Прибытие вояк ознаменовалось грохотом, шумом включающейся вентиляции и активированной гравитации.
Низкий поклон воякам, гравитацию они включали постепенно, потратив почти полчаса на то, чтобы все смогли спуститься из-под потолка без членовредительства.
Кроме тех, кто застрял в вентиляторе, но таких были считанные единицы неудачников и в статистику они попали как жертвы диверсионных групп.
Их родным выплатят очень недетские страховки, а их фамилии обещали выгравировать в центральном зале, на мемориальной доске жертв!
К сожалению, вояки прибыли на станцию чертовски злыми — возникший словно из ниоткуда кораблик аграфов смачно начистил рыло каждому третьему кораблю системной «армады охранения», проредил «москитов», обстрелял две из трех станций обороны, подобрал эвакуирующиеся диверсионные группы и свалил в прыжок, напоследок очистив систему СЖО.
То есть, читай — насрав всем в душу в самом прямом смысле!
К самому большому ужасу вояк, всего диверсионных групп было более пятидесяти и они прошлись по всем станциям, оставляя за собой такой след, что седели и видавшие виды абордажники!
Боевые станции потрепало, конечно, меньше, но меньше четверти состава ни кому не удалось потерять.
Гражданским станциям досталось больше — пять часов полной безнаказанности стоили гражданским от 3.5 тысяч человек (у нас), до 19 тысяч человек на станции пересадки «Таннирла-Центр-01», где десять «звезд» просто джаггернаутами прошли по пассажирским залам, выкашивая гражданское население своими длинными и тонкими клинками.
Всего же, за неделю насчитали 78 тысяч погибших, а когда прибывший «круизер» «Санта Беатриче» вместо швартовки воткнулся в станцию и взорвался вместе с ней, «общий счет» скачком вырос до 200 тысяч, превращая этот теракт в событие первых страниц новостных пабликов.
Добрые две недели после этого где-то вверху рубили головы, наказывали, снимали и ставили, строжились и вопили о возмездии, но дальше слов ничего не пошло.
А вот все дальнейшее и вовсе стало странной дикостью, от которой вставали дыбом волосы…
Архи-пауканы словно белены объевшись, принялись взрывать одну за одной системы Ордена!
Я читал новости и находился в состоянии грогги, читая знакомые названия, среди которых оказалась и Теркумисса…
За месяц отсутствия Бекки, мотавшейся где-то по делам наших мужественных кабанов, я места себе не находил, даже прикупил на «Мерулу» надувной бак и пополнил все запасы, готовясь, в случае чего, сваливать из системы на всех парах, наплевав на безопасность окружающих.
Эгоизм, ага.
Вот только в системе, где и так все идет клюмбоком, здоровый эгоизм точно станет верным путем к спасению!
Новостные каналы и паблики пестрели кадрами с уходящих в прыжок кораблей, после которых система схлопывалась, превращаясь в мешанину мелких камней, в яркие брызги светила, разлетевшегося на части, в тонкие кольца таманностей, появившихся на месте газовых гигантов.
Словно всю систему засунули в блендер и нажали на кнопку, запуская огромные ножи…
Явно кое-что дорисовывали графикой, но общий смысл оставался простым и наглядно-понятным — за пару часов система превращалась в крошево.
Мелкая галька, меньше пяти сантиметров, равномерно растянутая по всей территории системы.
Камни, кости, куски металла и дерева — все одинокового размера, все безжизненно пустое, холодное и молчаливое.
Физики-математики ломали копья, доказывая, что невозможно разнести светило на камешки, но реальность в виде шести систем за месяц «невозможно» превратило в жуткую реальность, которую можно увидеть собственными глазами и потрогать собственными руками.
Бэлл, мрачная и так и норовящая прижаться как можно крепче, следом за мной перебралась на «Мерулу» и вела дела оттуда, не доверяя ни станции, ни системам обороны.
Ради безопасности, все три корабля «Заплати и лети» постоянно находились в движении, старательно держась подальше от прифронтирных границ, из-за которых то и дело приходили простые, но плохие, новости.
Люди, объединившиеся с архами наносили Ордену удар за ударом, вырывая куски из уже стройной системы завоевания.
Архи-жуки, с людьми конфликтовавшие, устраивали глобальные санации нейродеструкторами и высаживали на пустые планеты малые и средние ульи, плодясь и размножаясь со скоростью несущегося под горку велосипедиста, без тормозов.
Центральные миры крепили оборону, взывали к мести, но сами с места не двигались, предпочитая крепить оброну и мстить чужими руками.
Основные флотилии больше бегали по окружающим системам, бряцая своей серебристой броней и выискивая призывающих к мирным переговороам, чем рискуя выйти на Фронтир и, таки, встретится с врагом грудь на грудь.
Прижимая к себе всхлипывающую во сне Бэлл, не мог, с сожалением, констатировать тот факт, что нервишки у нее совсем ни к черту — мамочка была покрепче во всех смыслах.
Гоняя разогнанные в симбиоз оба «нейро», с каждым новым новостным сюжетом приходил к очень неоднозначным выводам.
Для Ордена — так и вовсе неприятным.
Из шести систем, превратившихся в щебень — пять выходили с мирными инициативами и даже предлагали свои территории в качестве «переговорных».
Кроме Теркумиссы.
Нет, на моей родной…
Гм, наверное, все-таки — родной планете! — тоже шептались о том, что 200 лет войны это как-то переборно, но голосов там было раз-два и обчелся, так что…
Пытаясь связать воедино все ниточки и повтыкать их в игольные ушка вероятностей, все больше и больше выходил в состояние ступора.
Вероятности отрицали вину пауканов в уничтожении планет, а ниточки вели куда угодно, только не за границу боестолкновений, которая в последнее время стала похожа на конус, острым своим концом вклинивающийся в территорию противника.
Куратор, вызвавший меня на станцию, стал приятной отдушиной в моем состоянии непонимая происходящего.
Учитывая, что это уже третий…
А, нет, это — Четвертый Кабан,