В этом был весь лукавый «полуцарь». Он опять демонстрировал все свое коварство и лукавство, устраивал пышное перезахоронение семейства Годуновых, отдавал должное Борису и его сыну, в то же время желал навеки, окончательно скомпрометировать покойного царя, якобы причастного к гибели малолетнего Дмитрия.
Однако сразу же после перезахоронения останков Годуновых сам Шуйский чуть не лишился престола. Против него устроили заговор несколько представителей московской боярской знати. Его конечной целью было возведение на престол кого-то из Романовых, скорее боярина Ивана, нежели малолетнего стольника Михаила. Другой кандидатурой на трон был первый думный боярин Федор Мстиславский.
Филарет с братом Иваном наверняка готовили переворот в Москве вместе с ним. Теперь митрополит был только рад тому обстоятельству, что выездом в Углич во главе царской комиссии он обеспечил себе алиби на случай неудачного завершения заговора.
Самое примечательное тут состояло в том, что два отпетых интригана и лукавца, «полуцарь» Шуйский и митрополит Филарет, которому было обещано патриаршество, вполне стоили друг друга. Отправляя Филарета в Углич, Шуйский уже заручился поддержкой митрополита Казанского Гермогена против него, обещал ему престол патриарха сразу после своего восшествия на царство.
Итак, Филарет уже находился в Угличе. Его сопровождали члены комиссии: архиепископ Астраханский Феодосия, бояре Иван Воротынский, Петр Шереметев, Григорий Нагой, брат инокини Марфы, и его племянник Андрей. В это самое время, воскресным днем 25 мая, с ведома Филарета, Ивана Романова и Мстиславского, в Москве начался бунт против Шуйского, когда тот вышел к обедне из дворца. Царь издали увидел большую, агрессивно настроенную толпу, идущую ему навстречу и выкрикивающую оскорбления и поношения в его адрес. Если бы Шуйский продолжил идти к храму через толпу, то его ожидала бы печальная судьба Лжедмитрия, постигшая того всего-то неделю назад. Он был бы растерзан толпой, науськанной заговорщиками, однако быстро сориентировался и бегом ретировался во дворец, к боярам, наблюдавшим за всем этим.
Шуйский отдал боярам царский посох и шапку Мономаха, а потом с плачем обратился к Федору Мстиславскому и Ивану Романову:
– Если меня не хотите на царстве, то сами правьте или выбирайте кого хотите, бояре. Бери шапку, Федор.
Шуйский знал, к кому обращаться. Его слезы и неожиданное предложение смутили этих знатных вельмож.
– Погоди, Василий, так дела царские не делаются, – вымолвил Мстиславский, отмахиваясь от шапки Мономаха, протянутой ему. – Мы не против тебя. Это народ. Чем-то ты его раздосадовал.
– Нет нужды затевать бунт, Иван Никитич, – простонал Шуйский, глядя прямо в глаза Романову. – Если хочешь от меня избавиться, я тебе неугоден, то сойду с престола сам, без всякого сопротивления. Этого ты желаешь? Или тебе угодно, чтобы толпа меня растерзала, как самозванца?..
– Ничего такого я не хочу, – пролепетал, запинаясь, растерянный Каша, отталкивая от себя посох.
Ни Мстиславский, ни Романов не хотели даже подержать хотя бы на миг царские регалии. Коварный и лукавый «полуцарь» Василий Шуйский был великолепным психологом. Он видел нерешительность испуганных бояр, претендентов на престол от партий Романовых и Мстиславских, спокойно поднял с пола царский посох, нацепил на себя шапку Мономаха и зычным голосом приказал воеводам наказать людей, виновных в учинении бунта.
Мстиславский и Романов угрюмо сжались, склонили головы, но Шуйский проявил сдержанную милость к руководителям мятежа, первым боярам думы, и приказал зловещим голосом:
– Разогнать толпу! Найти зачинщиков и самых отъявленных крикунов!
Возражать «полуцарю» Романов и Мстиславский не посмели. Стрельцы ринулись на площадь перед дворцом, быстро разогнали толпу, кого-то побили, кого-то ранили, схватили пятерых москвичей, подвернувшихся им под руку. Их объявили зачинщиками бунта и подвергли экзекуции на торговой площади: избили до полусмерти кнутами.
Учинить расправу над истинными руководителями бунта Иваном Романовым и Иваном Мстиславским новому государю помешали думные бояре. Они посоветовали ему не цеплять Кашу, тем более что его брат Филарет исполнял в Угличе весьма деликатное поручение. Вдруг митрополит взбрыкнет, узнав об аресте брата и расправе с ним? Да и Мстиславского дума не отдала Шуйскому. Мол, знай свое место, «полуцарь», делящий свою царскую власть с нами, боярами. Ты ведь сделал это по собственному хотению. Мы не заставляли тебя делиться полномочиями.
После долгого торга Боярской думы с государем было официально объявлено, что в бунте против Шуйского князь-боярин Федор Мстиславский не виноват. Одним из главных организаторов его был назван боярин Петр Шереметев, находившийся в Угличе вместе с Филаретом. Он прямо из Углича, без права въезда в Москву, был сослан на воеводство в Псков. Боярин Михаил Нагой был лишен чина конюшего, а племянник Филарета по сестре Марфе князь Черкасский – кравчего.
Попытка боярского переворота заставила Шуйского ускорить свое восхождение на престол, не дожидаясь результатов работы комиссии Филарета. Прежняя идея – после канонизации царевича Дмитрия возвести в патриарший сан Филарета, чтобы тот венчал на царство Василия Шуйского, – была отброшена. Еще бы! Ведь причастность к бунту боярской партии Романовых оказалась очевидной и бесспорной, несмотря на нарочитое алиби Филарета Никитича, в это время находившегося в Угличе.
Уже 1 июня 1606 года Василий Иванович Шуйский венчался на царство в Архангельском соборе. За неимением патриарха – Гермоген еще не добрался из Казани до Москвы, а Филарет, «исполняющий обязанности», был занят в Угличе – над тщедушным, низкорослым, некрасивым, подслеповатым Шуйским священнодействовал митрополит Новгородский Исидор. Помогал ему владыка Пафнутий, который стоял во главе церковного заговора против Бориса Годунова и патриарха Иова.
Между тем по воле Филарета, «исполняющего обязанности патриарха», гробница царевича Дмитрия, находящаяся в Преображенском соборе Углича, была вскрыта. При этом по собору распространилось «необычайное благовоние». Мощи царевича оказались нетленными. В гробнице лежал малолетний ребенок. В руке его были зажаты орехи. Это обстоятельство должно было доказать всем очевидцам одну непреложную истину. Не было никакого приступа падучей при игре в ножички! Невинный царевич мирно грыз орехи, когда подвергнулся насилию. Злодей ударил его ножом в горло.
Однако эта картина убедила не всех. По Угличу пошли темные слухи о том, что Филарет якобы купил у стрельца Романа сына. Мальчишке перерезали горло ножом, а затем положили его тело вместо останков царевича.
Торжественная процессия с мощами царевича медленно двигалась из Углича в Москву. 3 июля у села Тайнинское она была встречена