Шел пятый день моего пребывания в Родовом Имении Бестужевых. Дни относительного покоя и отдыха. Я уже и привыкать начал! Игнат, запершись в мастерской комнате, велел попусту его не тревожить. Он корпел над чертежами моих будущих силовых доспехов Часового. Без ложной скромности скажу, что подсказал ему парочку путёвых мыслей, да и вообще довольно плотно участвовал в разработке дизайна моей брони. Должно на выходе получиться неплохо. А для этого мира так и вообще невиданно, хе-хе.
Я со второй попытки забрал из рук дразнящей меня шестнадцатилетней пигалицы скрученный трубочкой листок из шершавой бумаги.
— Какого дьявола, у меня еще двое суток в запасе, — бухтел я, разворачивая послание. — Чего это капитану от меня понадобилось?
— Надеюсь, тебя не собираются вот прямо сейчас сдергивать на службу? — на миловидном личике Алисы отразилось искреннее негодование.
— Сейчас узнаем…
Почта, связывающая Имение и Цитадель Тринадцатой Стражи, была сплавом науки и магии, и широко применялась на имперской службе и в среде Часовых. Действовала просто, надёжно и довольно эффективно, позволяя за довольно короткий промежуток времени обмениваться необходимой информацией. Расстояние ограничивалось мощностью передающей депешу установки. Действовало это следующим образом. На том конце, скажем так, провода надиктовывалось послание в специальную приёмную трубу. А здесь, в отведённой для этой цели комнате, из приемного уже аппарата, выползало проявленное магической линзой письмо с конечным текстом. Как все это точно функционировало, сказать не берусь. Дескать, по воздуху магией передавалось — и весь сказ. Да и хрен с ним, главное, что это работало. Правда, эти коммуникаторы были громоздкими, как платяные шкафы, поглощали прорву энергии и стоили бешеных денег. Конечно, в моем родовом поместье эта штука обслуживалась за счёт Ордена. Каждая отправка срочного послания сжирала один алхимический энергокамень малой мощности. Так что использовалась почта в самых крайних и важных случаях.
И что же такого важного мог мне сообщить мой командующий? Сомневаюсь, что Кречету вдруг с бухты барахты восхотелось узнать, как мне спится на домашних перинах и не соскучился ли я по солдатским нарам.
Алиса едва не повисла у меня на спине, сопя рассерженным ёжиком в шею. Я развернул-таки бумажку, еще теплую от прошедшей через нее магической энергии, и, почему-то вслух, прочитал:
— «Бестужев, надеюсь, не отвлекаю тебя от лежания на мягком сеновале с грудастой девкой под боком…» Хм, не обращай внимания, это у него в порядке вещей. «…поскольку боюсь навлечь на себя гнев твоей светлейшей милости». Юмор у него такой, сестрёнка. Знала бы ты, какой у меня командир шутник! Хотя сейчас в скоморохи сукиного сына записывай… Ладно. «А если серьёзно, то читай внимательно. И расслабь булки. Твои два дня никто не забирает.» Алиса, если хочешь смеяться, не стесняйся, только не надо так пыхтеть у меня над ухом! «Но чтобы ровно на исходе вторых суток, начиная с того часа, как получишь послание, был готов как штык, собран и экипирован. За тобой зайдёт воздушное судно. Видишь, как о тебе забочусь? Не нужно своим ходом возвращаться в Лютоград…»
Оторвав глаза от плотно исписанного листа бумаги, я недоуменно перевёл взор на уже вовсю хохочущую Алису. Ей то смешно. Видно, что ржёт от облегчения, что меня не выдёргивают на парад прямо сейчас. Но что задумал капитан Стражи? Я торопливо вернулся к чтению.
— «Тебя подберёт один из наших десантных кораблей, „Тигр“. Поступишь в распоряжение старины Корнедуба. Он тебе и объяснит более детально о цели предстоящей операции. Если в двух словах, нужно будет кое-что проверить, на Северных рубежах. И это нечто мне не шибко нравится… Потому и решил тебя привлечь. Зная, что поступи иначе, и ты мне этого никогда бы не простил! Кстати, наслышан о твоих подвигах в Кленовке, герой. Об этом поговорим позже, как свидимся. Есть что обсудить, есть».
«Капитан Корпуса Тринадцатой Стражи Ярослав Кречет».
Отсмеявшись, Алиса вновь стала серьёзной, насколько это возможно в её случае, и заметила:
— А твой капитан ещё тот юморист! И слогом как владеет. Он не пробовал сатирические памфлеты писать?
Несколько рассеянно скомкав в пальцах депешу, и накрепко запомнив каждое прописанное в ней слово, я покачал головой.
— Не думаю. На самом деле за словами Кречета скрывается много больше, чем кажется на первый взгляд. И серьёзнее, чем его нарочитая солдафонская болтовня. Что-то или произошло нехорошее. Или вот-вот должно случиться.
Алиса встревожено посмотрела на меня.
— Ну, наверно, все же не настолько, раз он тебе оставляет законные два дня отпуска?
— Надеюсь, очень на это надеюсь.
* * *
Я не лукавил. Раз Кречет все же прислал это письмо, пусть издалека вроде как и похожее на пустопорожнюю брехню заскучавшего начальника гарнизона, к его словам следовало отнестись с должным вниманием и ответственностью. И раз он сказал, чтобы через два дня я был как штык, готов и собран, значит, буду. Хорошо хоть на дирижабле, который меня заберёт, будет уже знакомый мне и по-отечески относящийся сержант Федор Корнедуб. У него-то я уж точно узнаю всё остальное, что Кречет не захотел изложить в послании. Северные рубежи, значит?
Я подошел к огромной, занимающей почти всю стену подробнейшей географической карте. Северные рубежи… Ткнув пальцем в обозначенный на плотной холстине Лютоград, я повел выше, двигаясь через расположенные к северу земли и дальше, почти к самой границе обозначенной, как Северная. Далее начинались Дикие пустоши, простиравшиеся на сотни миль куда не кинь взгляд. В них, по слухам, никто не жил. Никто из разумных существ. За пределами северной границы не было ни одного обозначенного поселения. Граница Империи заканчивалась на этой протянувшейся с запада на восток линии.
Раньше на картах неопознанных земель писали — здесь водятся чудовища. Возможно, в Диких пустошах тоже кто-то водится. Но мы же пойдём не туда, верно? Кречет вроде говорил исключительно о Северном порубежье. Хотя это, конечно, понятие растяжимое. Десяток миль туда, сотня сюда…
Ближайшим к началу Пустошей населённым пунктом был дальний имперский форпост, обозначенный на карте как Стужа. Далее лишь дикие дремучие места, куда нет хода никому. Потому что оттуда никто не возвращался. Да и по известной мне информации, ловить там тоже было особо нечего. Стужа была крайней точкой Великорусской Империи на этом участке границы. Когда-то эта земля принадлежала моему роду…
И что-то в тех краях произошло. Теперь, по здравому размышлению, я был практически уверен в этом. Завуалированные намеки Кречета, его подначки… Весь тон капитана Часовых