Санкт-Петербург. Августа 8-го дня 1810 года
Географические известия
Часть первая. Общие предварительные познания о Кавказе
Глава первая. Величина, пределы, наименования, первобытное население, успехи географии, исторические эпохи, религия, языки, нравы, образ жизни, правление, разделение состояний, политика, торговля, население, доходы
Величина
Описываемый здесь Кавказский край лежит между 54° и 67° долготы от острова Ферро на восток и между 44° и 39° северной широты; следовательно, имеет в величайшей долготе своей от устья Кубани до Абшеронского мыса около 900 верст, а в величайшей широте от устья Терека до изгиба Аракса между Джульфинским мостом и Ардоваром около 500 верст. Средняя длина оного между черноморскими берегами и берегами Каспийского моря от Мингрелии до Дагестана и от Гурии до Ширвана, в прямейшую линию, заключает в себе от 450 до 600 верст; средняя ширина от Терека до Куры и до Арахея содержит от 300 до 400 верст. Из чего, по примерному исчислению, заключить можно, что все пространство Кавказского края содержит в себе не менее 250 тысяч квадратных верст.
Пределы
Пределы оного: на запад Черного моря от устьев Кубани до устья реки Чорохи, и во внутрь земли также Чорохи и реки Арапчай; на север Кубань, Малка и Терек; на восток Каспийское море от устьев Терека до устьев Куры; на полдень Кура от устьев своих до Джевата, оттуда Аракс до впадения в него Арапчая, потом от вершин Арапчая умственная граница чрез крепости Ардануаци и Артвенг до реки Чорохи. Следовательно, сия обширная область граничит к северу с Россией, то есть с Кавказской губернией и с землей войска черноморских казаков; на запад — с Черным морем и с владениями азиатской Турции, Трапезонтским, Карским и Баязетским; на полдень и юго-восток — с Персидской областью, Адербижаном и с Моганской степью; на восток — с Каспийским морем.
Наименования
Наименование Кавказа, без сомнения, происходит от баснословной горы Каф, толико известной у восточных писателей, которые полагают ее средоточием земли и жилищем духов и гигантов, называемых дивы и пери. Название славных гор Гог и Магог удерживаемы были от входа в Персию крепостной стеной, называемой Баб аль-Абуаб, то есть Врата врат, Великие врата, или Серир аль-Дагаб — Золотой престол; согласно же с общим мнением, все сии названия приписываются нынешнему городу Дербенту на Каспийском море. Кавказские народы, сколько известно, не употребляют именование Кавказ для означения всего кряжа Кавказских гор, но каждое колено именуют ближайшую гору особенным названием на своем языке. Плиний и Страбон упоминают о следующих народах, обитавших от Палюса Меотического вдоль по берегу Черного моря: меланхлеты, церцеты, тореаты, агры, торепты, меоты, сербы, аррехи, пессы, ахейцы, кораксы, зихи, гениоки, епагериты, дандарияны, исседоны и прочие. Некоторые из них были скифского или сарматского происхождения; ахеяны, или ахейцы, зихи и гениоки почитаемы за греческих переселенцев. За ними далее на полдень жили колхи, потом названные лазы, а во внутрь гор иверийцы и албанцы, сильные народы, управляемые царями.
Первобытное население
Трудно решить, какие были первородные кавказские жители, по причине частых прохождений чрез Кавказ разных иноплеменных народов из Азии в Европу и обратно. От сего смешения колен и языков, чаятельно, произошло множество наречий, какое мы доселе видим между кавказскими народами. Однако за коренных или весьма древних жителей почитать можно албанцев, ивумийцев и колхов, то есть нынешних лезгинцев, грузинцев, имеретинцев, мингрельцев. Прочие народы кажутся быть переселенцами, кроме армян, обитающих в той части своего отечества, которая принадлежит к нашему описанию. Мнение сие основывается на следующих правдоподобиях:
1) в древнейшие времена Иверия и Албания не были покорены ни мидийскими, ни персидскими царями, ни даже римлянами, несмотря на успехи, одержанные оружием сих последних;
2) Иверия, признав власть персидских царей Сасанидов, а потом переходя попеременно под иго татар, персиян и турок, сохранила, однако, веру, язык и облик своих жителей;
3) порабощение албанцев воспоследовало гораздо позднее, во время нашествия Тимурленга на Кавказ, и прекратилось с отсутствием сего завоевателя;
4) прежде Тимурленга, гунны, козары, аравы и монгольские татары, чаятельно, довольствовались опустошением прибрежных провинций Ширвана и Дагестана, не заходя далеко в горы, где бедность, соединенная с храбростью, представляла много препон и мало добычи;
5) в заключение сего заметим, что лезгинцы и грузинцы, хотя не сходствуют нравами, имеют между собой много общего в образовании лица, отличающего их от других кавказских народов, наипаче лезгины, у коих при первом взгляде виден на лице характер их независимости.
Успехи географии
Если взять в рассуждение, что кавказские народы, издревле погруженные в невежество, не только своих летописей, но и письмен не имеют, за исключением грузин и армян, то для разогнания мрака, покрывающего повесть и географию прошедших времен, остается одно средство — прибегнуть к чужестранным писателям, коих любопытство простиралось до сего края. Сюда отчасти принадлежат Геродотовы известия о скифах, кимврах и колках. Страбон и потом Плиний оставили о Кавказе многие географические сведения, которые большей частью темны и несообразны с нынешним положением земель и народов. В «Летописях» Тацита помещены некоторые упоминания об Индии, Албании, Армении, о сарматах по соотношению римлян с сими странами. Ариан описал восточный берег Черного моря от Трапезонта до Диоскурии. Аппиан и Плутарх упомянули об Иврии и Колхиде по случаю похода Помпея против Митридата. Птолемей определил некоторые местоположения. За сими древними классическими писателями следуют византийские источники, коснувшиеся берегов Черного моря по тогдашним сношениям Греческой империи с Колхидой. Из них Прокопий описал в подробности военные действия, бывшие в Колхиде между императором Юстинианом I и персидским царем Хозроем Нуширваном. Император Константин Багрянородный поместил в своем описании имена народов, живущих от Фанагории до Колхиды. Восточные писатели персидские, аварские, турецкие раскрывают нам богатые источники баснословных о Кавказе повестей, из коих, может быть, со временем извлекутся полезные догадки с помощью глубокой учености в восточных языках и обычаях. Шерефидин в «Жизни Тимурленга» представляет довольно географических