Но я ничего не рассказала.
– У меня все хорошо, мам. Есть муж и дочка. Мы живем в красивом доме, – соврала я.
– Да, ты писала. А работа? Чем ты занимаешься?
– Я – главный редактор мужского журнала о роскошной жизни.
Мама посмотрела на меня с облегчением и гордостью.
– Не проходит и дня, чтобы я не думала о тебе, Аннуля. – Она заправила выбившуюся прядь волос мне за ухо. – И о том, что я сделала с тобой. Я не просто бросила тебя совсем маленькой девочкой, я оставила тебя с психопаткой. Сначала она не разрешала звонить и писать тебе…
– А потом ты и сама перестала.
– Я просто выбросила из памяти ту часть жизни. Мне надо было сохранить себя. Это была война, а на войне не бывает без жертв. Я влюбилась. Алик очень хороший человек. Впереди была жизнь. Я выбрала ее.
Могу ли я принести Веру в жертву Антониде, если у меня впереди когда-нибудь замаячит жизнь?
– Я рада, что у тебя все хорошо. – Мама взяла меня за руку. Самое прекрасное прикосновение на свете. – Что ты согласилась встретиться. Как ты смогла простить меня?
– Если бы я не простила, я бы сдохла.
* * *
Уже вечером круизный лайнер уносил маму с валенками к берегам Италии. Еще немного – и она вернется домой, к своим новым дочерям и кустам в Вифлеемском саду. Я еще долго сидела у подножия Саграды и пыталась запечатлеть в скетче мамино лицо, но не могла его вспомнить. Анастас написала, что, несмотря на мое неожиданное отсутствие, поэтическая встреча удалась, публика в восхищении, и она уже посадила слегка пьяного Грея в такси.
– Оставайся! – пошутила она вместо прощания.
Мы с порнографом еле нашли друг друга в барселонском Эль-Прате, такой там был бардак, и застряли минимум на пять часов – рейс задержали. «Maniana»[12], – беспечно махали испанцы из-за стойки регистрации. Мы расположились прямо на полу.
– Купил своим дребедени… – Грей положил рядом яркие пакеты с подарками. – Яну – деревянный поезд, Машке – кукол и браслетов.
– Это твои дети? – удивилась я.
– Не совсем. Это дети моей музы Киры.
Кира – это что-то новенькое.
– А вот, смотри. – Грей достал телефон, зашел в фейсбук и показал мне фото. С экрана на меня снова смотрел белозубый Лёнечка. – Это тоже мой сын, он живет в Барселоне. Написал мне письмо. Узнал как-то, что я буду в городе, хотел встретиться. А я не ответил. Гад я после этого или нет?
Тоже сын…
– А почему не ответил? Почему не встретился?
– Не люблю драм. Жить надо легко. К тому же мне показалось, что он пидор.
– Но когда-то ты был для него всем миром.
– Ну, это всего лишь устройство детской психики. А в этом взрослом «всем мире» никто никому ничего не должен. Кто сказал, что мы обязаны любить своих детей? А они нас? Это придумано для того, чтобы мы всегда чувствовали вину. От Лёньки я ничего не требую. Я кинул семя. Пусть выживает. А когда я буду умирать, стакан воды мне принесет молоденькая нимфа. Хорошая, кстати, тема для стихотворения. Старик и нимфа.
Грей достал блокнот, который всегда носил с собой, и стал писать в нем очередной порновирш мелким нервным почерком.
Пока он упивался вдохновением, я тихонько встала, взяла рюкзак и пошла прочь из здания аэропорта.
Примечания
1
Модель кровати в ИКЕА.
2
Пестушки-один из древнейших жанров русского народного фольклора для детей младенческого возраста.
3
Мик – небольшого размера кальмары.
4
Avaritia (лат.) – алчность, шестой смертный грех.
5
Luxuria (лат.) – прелюбодеяние, четвертый смертный грех.
6
Дэвид Хасселхоф – американский актер, получивший известность благодаря роли в сериале «Спасатели Малибу».
7
Gula (лат.) – чревоугодие, третий смертный грех.
8
Визаран (от англ. visa run) – способ продления пребывания в азиатских странах иностранцами с помощью выезда и въезда в необходимое государство, используя при этом только обычный безвизовый въезд. Во Вьетнаме это делается, как правило, через Лаос.
9
Эндоскелет – персонаж компьютерной игры Five nights of Freddy.
10
Invidia (лат.) – зависть, один из смертных грехов.
11
Acedia (лат.) – уныние, лень, седьмой смертный грех.
12
Maniana (исп.) – завтра.