– Попробуй еще раз! – приказал Дауд.
– Попробовать-то можно, – сказал Дубко. – Да вот только… Двигатель, похоже, барахлит. Даже если он и заведется, то лететь опасно. А что, если он заглохнет в воздухе?
– По инструкции нам с таким двигателем взлетать запрещается, – сказал Малой. – Надо бы позвать механиков. Пускай они посмотрят, что к чему…
Такие слова застали Дауда врасплох, что, собственно, спецназовцам и было нужно. Он свирепо переводил взгляд с одного бойца на другого. Кажется, он не знал, как ему быть дальше.
– Почему не заводится? – повторил он.
– Откуда нам знать, – спокойно ответил Малой. – Всякое бывает. Говорю же, надо позвать механиков. Они найдут причину, исправят, и тогда полетим…
– А вы что же, сами не умеете ремонтировать? – спросил Дауд.
– Нет, не умеем, – ответил Терко и развел руками. – Мы летчики, а не механики.
Дауд что-то злобно прорычал и опрометью выскочил из кабины. Бойцы обменялись между собой понимающими взглядами.
Вскоре Дауд вернулся, но не один, а вместе с Эженом. Собственно, спецназовцы не знали, что это Эжен, но наметанным взглядом сразу же поняли, что он-то и есть здесь главный.
– В чем дело? – спросил Эжен.
– Да вот, – сказал Терко. – Двигатель отчего-то не хочет заводиться. Механиков надо, чтобы проверили.
– Освободи место! – приказал Эжен.
Чего-чего, а такого спецназовцы никак не ожидали. Оказывается, главный всей этой компании понимает толк в самолетах! Наверно, он и управлять ими умеет! Да, это был сюрприз. Хорошо, что Богданов предвидел такой оборот и приказал вывести самолет из строя! А то ведь…
Эжен нервно нажал несколько кнопок, потом нажал их еще раз. Двигатель по-прежнему не подавал признаков жизни.
– Ну, я же говорил! – Дубко развел руками. – Без механиков тут не обойтись.
Эжен нервно поднялся из кресла и вышел в двери. Бородач остался в кабине. Он возвышался над сидящими в креслах спецназовцами и зловеще играл пистолетом.
Примерно через пятнадцать минут в самолете послышались чьи-то голоса, и в кабину вошел Богданов в комбинезоне механика.
– Что тут у вас? – спросил он.
– Да вот, отчего-то забастовал двигатель, – сказал Дубко. – Не заводится, зараза.
Последняя фраза, сказанная Дубко, была не просто фразой, а заранее оговоренным сигналом к действию. Малой вскочил с кресла и кинулся на Бородача. Миг – и ничего подобного не ожидавший Дауд оказался обезоруженным и поверженным.
– Только пикни, джигит! – со зловещей усмешкой произнес Малой.
Еще миг – и бородача связали веревками, найденными в его же карманах. Для чего он носил их с собой – непонятно, но вот пригодились. Затем ему сунули в рот кляп, а в довершение Малой тюкнул его пистолетом по голове, и бородач потерял сознание.
– Так-то будет совсем хорошо, – проворчал Малой. – Спокойно и надежно.
Рябов, Соловей и Сулейманов ожидали за дверью кабины. Первым из кабины вышел Малой и двумя меткими выстрелами уложил двух угонщиков, маячивших неподалеку. Эжена нигде видно не было, должно быть, он находился в салоне.
Взяв у убитых угонщиков оружие, спецназовцы ворвались в салон. Конечно, не хаотично, не толпой, а так, как и полагалось, – стремительно, дерзко и неожиданно. Не ожидавший такого поворота Эжен вначале ничего не понял, а когда понял и попытался вытащить пистолет, то было уже поздно. Сами спецназовцы, собственно, и сделать ничего не успели – Эжена обезвредили пассажиры-мужчины. То есть, конечно же, замаскированные под пассажиров сотрудники КГБ.
– Вот и вся комедия! – выдохнул Терко.
Но оказалось, что комедия еще не закончилась. Неожиданно один из молодых людей выхватил из кармана пистолет. Этим молодым человеком был Марсель, а пистолет был краденым, отцовским.
– Не подходите! – не закричал, а завизжал он, ни к кому конкретно не обращаясь. – Не подходите! Буду стрелять!
– Брось пистолет, дурачок, – спокойно произнес Терко. – Стрелять, понимаешь, он будет! В кого и зачем? Вот ведь и руки у тебя трясутся. У кого трясутся руки, тот не стреляет. Тот не посмеет выстрелить…
И Степан, ничуть не опасаясь, пошел к Марселю. Он шел спокойно и уверенно, и даже улыбался. Со стороны могло показаться, будто никто в него и не целится из пистолета, а просто добрый дядечка идет к своему племяннику, чтобы обнять его и утешить. Марсель уронил пистолет и закрыл лицо ладонями…
Эпилог
Об этом деле мало что известно до сих пор. Что стало с молодыми людьми, которые столь неразумно и опрометчиво сами сломали свои судьбы, и с вражеским шпионом-провокатором Эженом?
Об Эжене, впрочем, кое-что впоследствии стало известно. Обычно разоблаченных вражеских шпионов меняют на своих собственных разведчиков, разоблаченных на чужбине. Но Эжена никто ни на кого не поменял. Впрочем, это понятно и объяснимо. Эжен был не только вражеским разведчиком, он совершил еще и сугубо уголовные деяния: собственноручно убил одного из беглецов – Кольта, по его приказу Дауд убил свою жену. Какой уж тут обмен? В этом случае полагается отвечать по закону.
Что же касается беглецов, то о них почти ничего неизвестно. Правда, бывшему сотруднику уголовного розыска Семену Ильину его бывшая «клиентка» – некая особа рассказывала, что когда она отбывала свой последний срок в женской колонии под Иркутском, то свела там знакомство с некой девицей, которая утверждала, что отбывает срок за попытку угона самолета с аэродрома в городе Армавире. Так это или не так – до конца неведомо, особа вполне могла и приврать.
Что же касается высокопоставленных пап и мам, чьими сыновьями и дочками являлись беглецы, то тут стараниями сотрудника московского КГБ удалось узнать больше. Практически вскоре после описанных событий всех попросили с их высоких мест. Конечно, в дворники и дорожные рабочие они не пошли, но и в партийных и хозяйственных верхах их больше никто не видел.
И еще одна, хоть и косвенная, но красноречивая деталь. Тот же Юрий Ремнев утверждал, что в офисе одной из западных разведок вскоре после описываемых событий разразился громкий скандал с отставками и прочими служебными неприятностями. Якобы из-за того, что в Советском Союзе сорвалась операция по угону самолета с аэродрома в Армавире.
Обо всем этом Юрий Ремнев поведал Семену Ильину. Сейчас они оба пенсионеры, часто встречаются, дружат. И конечно, вспоминают минувшие дни, как и полагается ветеранам, честно исполнившим свой долг.
Впрочем, разговор сейчас не о Юрии Ремневе и не о Семене Ильине. И даже не о событиях на Армавирском аэродроме. Все это случилось давно, все поросло быльем. Но даже если бы и не поросло – какая разница? О делах, которые выполняли бойцы спецназа КГБ, всегда мало что было