Владимир слушал вполуха, оглядывался. Студия жила, дышала, творила. Люди спешили, работали, спорили, смеялись. В одном павильоне репетировали сцену, в другом строили декорацию. Везде — движение, жизнь, кино.
Они спустились на первый этаж, вышли во двор. Михаил Сергеевич показал на большой павильон слева:
— Вот там Семён Семёныч. Хотите познакомиться?
— Хочу.
Они вошли. Внутри было прохладно, темно. Софиты освещали декорацию — комнату в коммунальной квартире. Актёры репетировали сцену. Пожилой режиссёр — худой, с всклокоченными седыми волосами, в мятой рубашке — стоял у камеры, смотрел, качал головой:
— Не так, не так! Это не театр, это кино! Тише! Искреннее!
Актёры повторили. Режиссёр кивнул:
— Вот теперь лучше. Ещё раз, и на плёнку.
Михаил Сергеевич тихонько подошёл, дождался паузы, окликнул:
— Семён Семёныч, тут к вам новенький. Режиссёр-стажёр.
Старик обернулся, посмотрел на Владимира поверх очков:
— А, фронтовик? Слышал о тебе. Леманский, да?
— Да, товарищ...
— Семёныч просто. Без товарищей. — Он подошёл, пожал руку — сухую, жилистую. — Будешь комедию снимать?
— Да.
— Хорошо. Комедии сложнее драмы. Рассмешить труднее, чем расплакать. Справишься?
— Постараюсь.
Семён Семёныч усмехнулся:
— Вот и посмотрим. Если что непонятно — приходи, не стесняйся. Я тут с двадцатых годов кручусь, кое-что знаю. — Он хлопнул Владимира по плечу. — Удачи, молодой. Снимай честно, и всё получится.
— Спасибо.
Они вышли из павильона. Солнце слепило после темноты. Владимир остановился, посмотрел на студию — на павильоны, на людей, на всю эту кипящую жизнь.
Его студия. Его команда. Его фильм.
Михаил Сергеевич улыбнулся:
— Ну что, товарищ режиссёр, готовы к работе?
Владимир выпрямился, кивнул:
— Готов.
И они пошли дальше — знакомиться, изучать, готовиться.
Михаил Сергеевич повёл Владимира дальше по территории студии, попутно объясняя:
— Мосфильм — это целый город. Восемь павильонов, костюмерный цех, декорационные мастерские, монтажные, звукозаписывающая студия. Народу работает человек триста, если не больше.
Они свернули к длинному одноэтажному зданию. Михаил Сергеевич распахнул дверь:
— Костюмерный цех. Вам сюда часто придётся.
Внутри пахло тканью, нафталином и чем-то ещё — старинным. Комната была забита стеллажами с костюмами: военные мундиры, крестьянские рубахи, бальные платья, шинели, сарафаны. У окна за швейной машинкой сидела женщина лет пятидесяти пяти — полная, с седеющими волосами, собранными в пучок, в очках на носу.
— Вера Дмитриевна! — окликнул Михаил Сергеевич. — Новенького привёл!
Женщина подняла голову, оценивающе посмотрела на Владимира поверх очков:
— Фронтовик?
— Фронтовик, — подтвердил Владимир.