– Как тебе такое только в голову взбрело?! – шипит Сьюзи, остановившись у машины. – Опозорила нас перед всем городом!
– Беви не виновата, – тихо признается мама, похлопав меня по плечу. – Это я попросила украсть младенца Иисуса, потому что слышала, что все собрались голосовать за дом Пэришей.
– Ну и почему я не удивлен? – беззаботно усмехается папа.
– Прошу вас, пока никому ничего не говорите, хорошо? – Мама щурится от порыва ветра со снегом и кивает на выходящих из ратуши людей. – Давайте по машинам, едем домой.
Глава 7
По приезде домой я сразу возвращаю младенца Иисуса обратно в ясли. Ужин проходит в напряженном молчании, Сьюзан не разговаривает со мной и мамой, потому что мы не посвятили ее в план, а после они с Элвисом уходят в кино, не позвав никого с собой.
Кайден поднимается в комнату, а папа захватывает власть над телевизором, по его словам, он «заслужил посмотреть хоккей, потому что не воровал младенца Иисуса». Я уверена, теперь он будет приводить этот аргумент постоянно.
Собрав со стола тарелки с остатками яблочного пирога, я иду на кухню, где мама моет посуду. Встав рядом, я беру полотенце и принимаюсь протирать стопку чистых тарелок от капель воды.
– Прости меня, Беверли. – Голос мамы тонет в шуме воды и звоне посуды. – Я растерялась, когда все вскрылось.
– Все в порядке, мам, – выдавливаю я единственное, что приходит в голову.
– Нет, не в порядке. В ратуше против тебя ополчился весь Мидлтаун, и я встала в один ряд с ними, вместо того чтобы защитить свою дочь и во всем сознаться.
Я заторможенно киваю, потому что совсем не ожидала услышать такое от мамы.
– В моменте я представила, как встаю и во всем сознаюсь, но потом подумала, что в таком случае нам придется продавать дом и переезжать отсюда, потому что я не вынесу такого позора. Местные жители этого не забудут. И это… Мне нет оправдания, Беви, прости меня.
Вся злость и негодование, что копились во мне на протяжении вечера, мгновенно испаряются. Да, моя мама обожает контроль, страдает гиперопекой, вечно делает замечания, раздает советы, в которых я не нуждаюсь, и навязывает свое мнение. Но она моя мама, и я люблю ее. Я могу по пальцам одной руки пересчитать моменты, когда она признавала, что была неправа, и извинялась, это явление слишком редкое, как снег в июле.
– Спасибо, что извинилась. – Отложив полотенце и тарелку, я протягиваю руки и обнимаю маму. От нее, как и в детстве, пахнет выпечкой и порошком.
– Никому не говори, что я умею извиняться, – шепчет она, заставляя меня рассмеяться.
Я поднимаюсь в комнату. Увидев меня, Кайден откидывает телефон и приподнимается, прислоняясь спиной к изголовью кровати.
– У меня для тебя две новости, Бев, хорошая и плохая. С какой начать?
Не уверена, что готова к плохим новостям. Пожав плечами, я сажусь на кровать, а затем откидываюсь на подушки. Глядя в потолок, барабаню пальцами по животу и раздумываю, какую новость хочу услышать первой. Если Кай сейчас скажет, что ему придется уехать, я пойму его, но не знаю, как справлюсь в оставшиеся дни.
К тому же у меня для Кайдена Маккея тоже есть новость. Плохая. Я никак не могу выбросить из головы ощущение его теплых губ на своих. Надеюсь, что завтра эти навязчивые мысли исчезнут.
– Начни с плохой.
– Помнишь стерву, которая сказала, что у тебя триста шестнадцать подписчиков?
– Да, это Ронда, – фыркаю я. – Она обозлилась на всех после того, как в старших классах ее бросил парень, соврав, что они не могут быть вместе, потому что он теперь иудей. Ронда тогда проревела целый месяц.
– Теперь у тебя двести восемьдесят шесть подписчиков. Скорее всего, отписались соседи или друзья родителей. Твоя блогерская карьера катится вниз.
Усмехнувшись, я сжимаю переносицу.
– А хорошая новость? Ты знаешь, как накрутить аудиторию?
– Я спросил у Сьюзан имя Ронды и написал ей в соцсетях. Пригласил на свидание.
Поджав пальцы на ногах, я на миг замираю, а затем приподнимаюсь на локтях.
– Это худшая новость, Кайден!
– Она с радостью согласилась, и тогда я написал, что тоже блогер и это пранк, ведь я слишком сильно люблю свою девушку.
– Это… Это жестоко и ужасно.
– Я никогда не говорил, что я добрый человек. Санта давно вычеркнул меня из списка хороших ребят.
Я обессиленно роняю голову на подушку.
– Мама извинилась, представляешь?
– И есть за что.
Прикусив губу, я молча соглашаюсь. Скажи я об этом папе или Сьюзан, эта новость произвела бы настоящий фурор, но Кайден рос в другой семейной атмосфере, ему не понять.
– Эй. – Перевернувшись на бок, Кай приподнимается на локте и склоняется надо мной. – Прогуляемся? Покажешь мне Мидлтаун?
– Тут нечего смотреть, самая главная достопримечательность – городская площадь.
– Мне не нужны достопримечательности, хочу увидеть важные для тебя места. Ты здесь выросла.
– Тебе правда интересно или ты пытаешься отвлечь меня после тяжелого дня?
– Мне правда интересно. – Намотав на указательный палец прядь моих волос, Кайден легонько дергает, а затем касается ею кончика моего носа, отчего становится щекотно. – Я соскучился по тебе.
– Мы тут двадцать четыре часа в сутки вместе.
– Здесь ты другая, напряжена и почти не смеешься, я тебя не узнаю. Верни мне мою подругу, – он снова дергает прядь, – живо.
Боюсь, даже после отъезда из Мидлтауна эта самая подруга может не вернуться, потому что я опускаю взгляд на губы Кайдена и тут же ругаю себя за это.
– Прости, что-то совсем нет настроения.
Кайден резко поднимается, а в следующую секунду переворачивает меня на живот и удерживает мои запястья за спиной.
– Беверли Кларк, на правах фальшивого полицейского я арестовываю вас за кражу младенца Иисуса.
Взвизгнув в смехе, я пытаюсь выбраться, но Кай держит крепко.
– Сейчас я зачитаю вам Правило Миранды[4]. Вы имеете право хранить молчание. Все, что вы скажете, может и будет использовано против вас в суде. Вы имеете право на присутствие адвоката во время допроса. Если у вас нет средств на адвоката, государство предоставит вам услуги Элвиса Рианны Лопеса. А еще вы можете не ехать в участок и сразу отправиться на исправительные работы, где будете показывать мне этот скучный городишко. Понимаете ли вы услышанное?
– Кайден!
– Офицер Кайден, – поправляет он, крепче прижимая меня к кровати. – Как же тебе повезло, что наручники остались дома.
– Да, офицер Кайден, – смеюсь я. – Я согласна на