Как я и думала, сокровище на деле оказалось очередным монстром от Мишуры. Поражающим воображение. По крайней мере, моё.
Благодаря тому, что базы в разных отделах не соприкасались, сотрудник не имел возможности узнать, на каком этапе сейчас находится его задача, если отправил её в долгий путь согласования по компании. В какой-то момент это народ не устроило, и он начал требовать хоть какой-то информации, чтобы не обзванивать все отделы, каждый из которых отфутболивал любопытствующего к следующим воротам. И тогда чей-то злой гений придумал следующее: получая задачу, каждая из программ отправляла письмо-отбивку собственно о том, что таск принят. Все эти сообщения падали на почту, в которой специальная программа их находила и отмечала на графике, где сейчас находится задача.
На сей крякозябре маразм не заканчивался: эту программу по совершенно непонятной мне причине установили не тем, кому важно знать статус задачи, а ресепшну. Который вообще-то не имел к ним отношения в девяносто девяти случаях из ста.
Хорошо, что пока не могу пить, иначе точно бы подавилась.
— Но зачем? — потрясенно выдохнула я.
Стефания удовлетворенно полюбовалась шоком на моем лице и развела руками.
— Думаешь, история на этом закончилась?
— Только началась, — помотала я головой, представив толпы переживающих менеджеров, которые мотались на ресепшен, чтобы узнать, к примеру, проверили ли юристы договор или нет.
— Именно, — кивнула секретарь. — Ибо однажды к нам забрел комсдарь Георгий Усманов.
Скрепыш порылся на сайте и выдал по нему справку.
— Это который безопасник? — уточнила я.
— Ага, глава службы контроля, — кивнула Стёпа.
— Полагаю он не потребовал, чтобы кракозябру удалили или поставили на все кьюберы менеджерам?
— Что ты, Ася, — засмеялась Стефания. — Это было бы слишком хорошо. Нельзя же так! Человек должен преодолевать! Иначе как он будет развиваться?
— И что же вы стали преодолевать после посещения комсдаря Усманова? — спросила я, уже догадываясь, что услышу: у безопасников любимое действие — это запретить. Не важно что, но надо запретить.
— О! Зацени. Теперь мы можем отвечать на запрос о статусе только с разрешения службы контроля или кого-то из директоров.
Я на пару секунд закрыла лицо ладонями.
— Люблю «ЭкзоТех»: никогда не скучно и всегда сюрпризы.
— А уж как я люблю, — проворчала Стефания. — Как ты понимаешь, это решение не сократило поток жаждущих.
— Разумеется, потребность-то осталась.
— Именно. Но теперь каждый проверяет на нас с Юлькой или своё обаяние, или громкость голоса.
— Под взглядами клиентов?
— Сечёшь, — секретарь подняла свою чашку как в тосте.
— А то. Как и то, что каждый обижается после отказа. Осталось только начать брать взятки за информацию, — засмеялась я, — и картина будет завершенной.
— Что значит, начать? — фыркнула Стёпа. — Шоколадки нам уже таскают. А Юлий у меня слабое звено. Ему вечно неудобно всем отказывать. И он любит шоколадки.
— У-у-у... — провыла я. — Считаю, это шедевр. Экзотеховский шедевр. Сначала создать на пустом месте искусственный дефицит, в данном случае, информации. Потом выстругать костыль, который худо-бедно решает вопрос. Дать его не всем, а тем, кому он на хрен не сдался, а затем — запретить и его.
— Определённо шедевр. И тебе, комсдарыня Нагибко, Ася, его исправлять.
Кто бы сомневался.
— Я надеюсь... — рассказывать о своих планах не хотелось, не люблю давать обещания, до выполнения которых ещё работать и работать, — что удастся системно исправить весь этот шедевр.
— И я надеюсь. Но, Ась... — она отпила из чашки, явно выгадывая себе время на подумать, — кто-то же допустил всё это... Осознанно допустил.
Глава 6.1
Обо всем, что рассказала Стефания и особенно о том, на что она намекнула, следовало очень хорошо подумать. Но думать лучше, когда ничто не отвлекает. А пока надо дела делать. Выдав задание Мите скопировать базу у кадров, я вернулась в офис и засела за тот самый документ, которого от меня хотели подчинённые. Если мне надо, чтобы они мне доверяли, то в первую очередь следует делать свою часть работы честно и не откладывая в долгий ящик. А мне их доверие нужно наращивать как можно скорее, чтобы вытаскивать отдел из глубин толстого кишечника, ой, то есть технического долга.
Экран кьюбера с непривычки казался мне маленьким. Да, его можно было растянуть хоть во всю стену, правда, начиная с какого-то размера графика подтормаживала и приходилось снижать чёткость. Но я-то привыкла, что у меня внутренний экран вообще куда ни посмотришь. К тому же на внутреннем я могла силой мысли что-то делать, а на кьюбере — руками. И частично — тыкая пальцами в экран, а частично — в проецируемую на стол панель управления. Это всё было удобнее, чем устройства ввода-вывода в моё время, но по сравнению с тем, как я управлялась у себя в голове, просто каменный век!
К этому ещё добавлялась проблема прозрачных стен: весь отдел мог видеть, чем я занимаюсь на своём экране. Да, я ограничила угол просмотра. Да, стёкла можно было затемнить. Но если я буду постоянно прятаться, это не поможет поскорее выстроить доверие с сотрудниками.
— Скрепка, давай-ка ты мне поможешь имитировать работу в то время, когда я буду работать.
Скрепыш: Это… типа как смотреть видео в то время как смотришь видео?..
— Вроде того, только для внешнего наблюдателя. Я буду работать на внутреннем экране, а ты его изображение выводи на кьюбер и моими руками в него тыкай, как будто я там что-то делаю. Только заблюривай всякое, что не надо всем видеть.
Скрепыш: У казённого кьюбера нет функции заблю— тьфу ты! Размытия части экрана.