Пальцы Бергмана коварно дотягиваются до ноющих сосков, сдвинув вниз лиф и рванув платье так, что оно трещит. Но слух воспринимает треск ткани, как сладку. капитуляцию, и подстегивает реакции тела.
— Моя. Моя.. Ох, принцесса… Ты — моя жена.
— По расчету.
— Как выяснилось, я не прогадал, и ты нужна мне… Как ни одна другая! — отвечает Натан, целуя меня пылко.
Глава 15
Сара
Жаркий поцелуй вытесняет мысли...
Все мысли, кроме одной: он мне врал, он мне изменял, этот негодяй сбегал к этой женщине даже во время нашей свадьбы, а потом пришел ко мне в постель, в постель новобрачной, и у нас был умопомрачительный секс.
Он пришел ко мне… после нее! Может быть, сразу после ее заячьей задницы ко мне прикоснулся, боже!
Эти ужасные сомнения все-таки сумели пробить броню возбуждения и ядовито ужалили меня.
Я все-таки сумела собраться и как влеплю супругу по уху ладошкой.
Бергман удивленно охает, стукается губами о мои зубы с такой силой, что у меня во рту появляется вкус его крови.
Поднимается с удивлением в затуманенных глазах, затянутых похотью.
Самое гадкое, что во время сумасшедшего поцелуя все это время сочно и пошло фоном льется порно. Между моих бедер горячо, мокро, и платье задралось…
— Я же тебе говорю, нет в этом доме… другой женщины, кроме тебя. Ты что творишь, упрямица!
— Плохо, что нет. Позови… И сделай с ней все самые грязные штуки. Потому что ты был с ней. Был с ней, и я тебя за это ненавижу! Презираю… Ты мне противен! И выключи, наконец, гребаное порно!
— Заебала, — выдыхает муж.
Поднимается, прикрывает глаза, дышит сердито и часто.
— Заебала, — повторяет Натан, взяв планшет.
Вдруг Бергман запускает им через всю комнату. Планшет разбивается о стену и замолкает.
Потом взгляд Натана снова касается меня, как удар кнута.
— Ты когда-нибудь свою маску принцессы снимаешь, а? Попробуешь посмотреть на меня, не как на своего золотого супруга, а как на обычного, блять, мужика?! Не пробовала? Нет, конечно… И чего бы тебе стоило… прямо сейчас. Просто, мать его потрахаться, дать мне желаемое, а потом делать мои мозги и выяснять правду?! Ну, чего тебе стоит признать очевидное? Я же тебе нравлюсь. И безупречным принцем, и мерзким продуманным, расчетливым типом тоже нравлюсь… — ухмыляется, сложив руки под грудью. — Ты на меня и сейчас потекла, красивая. Но какого-то хуя отказываешься это признать. Боишься, что твоя корона свалится? И кто это увидит, кроме нас с тобой?! Кто увидит, что мы похожи и поэтому так нужны друг другу?!
Он говорит ужасные вещи.
Ужасные, по сути своей правдивости.
Потому что я отчасти им восхищена: как умело он вывел меня на чувства, едва не оплел сладким пороком на благотворительном вечере, потом заставил мучиться от черной, удушающей ревности и нестись за ним, сломя голову, забыв о безопасности, на другой конец города. Тайно! Никому не сказав… И он же умело выключил почти все мои мысли, просто размазал одним лишь поцелуем так, что я сама не своя.
Люблю и ненавижу. Я думала, это неправда, когда такое говорят.
Но именно таковы мои чувства к этому мужчине и проще, наверное, совсем вырвать сердце из груди, чем признаться, как я по нему тоскую и презираю себя за это…
— Молчишь? Думаешь, что перебьюсь? Да похрен. Перебьюсь, конечно. Но ты… — толкает меня на кровать. — Ты здесь останешься! — рявкает мрачно, в глазах плещется совсем безумный огонь. — Ты меня заебала, и я хочу взять все.. Все, что могу!
Он подготовился.
Даже к самому худшему сценарию.
Это становится понятно по тому, как он ловко вынимает из-под подушки моток какой-то веревки и быстро связывает мои руки над изголовьем.
— И сегодня я могу себе позволить, принцесса… Очень и очень многое!
Глава 16
Натан
Возможно, я немного перегибаю палку. Сара вздрагивает, когда я завожу ее руки к изголовью кровати и привязываю их.
— Ты серьезно, Бергман? — посмотрела на меня отрезвляющим взглядом.
Глаза распахнулись, в них мелькает страх.
— Будешь меня насиловать? И считаешь, что это все решит? Ты.. — взгляд мечется по комнате. — Значит, вот этим ты занимаешься, да? Насилуешь шлюху и потому… О боже… — взвизгивает. — Ну, конечно же! Чем чище маска, тем грязнее исподнее.
Ее начинает мелко трясти и меня — тоже. От злости!
— Да как тебе, блять, могло прийти в голову такое?! Хватит пороть чушь. А знаешь… Я больше ни слова не услышу. Да. Вот так.. — шлепаю ей на рот липкую ленту. — Ни одного твоего слова. Задолбала языком молотить. Все, что я услышу — это твои одобрительные и очень довольные стоны.
Остается еще протестующий взгляд, который заставляет корчиться остатки совести на дне моей души. Но я затыкаю их тонкие голоса и завязываю глаза жены галстуком. Вот так… Идеально. Нет, блять, не идеально! Я бы предпочел целовать эти пухлые губы, впиваться в них. Обожаю, как они пульсируют, когда чуть-чуть прикусываешь эти половинки цвета спелых ягод.
И я люблю слушать, как Сара шепчет мое имя.
Я по этому так, блять, соскучился, что зверею… Но больше всего я зверею, услышав ее запах, да… Мягкий, женственный запах возбуждения, который я ни с чем не спутаю.
Она меня хочет, поэтому все случится.
На моих условиях.
И с рядом ограничений, которые она сама, черт побери, только что внесла, неугомонная!
Все случится, принцесса, и потом ты поймешь, что мы созданы друг для друга.
Глава 17
Сара
Кажется, мой муж — настоящий маньяк. Не карикатурный, а тот самый…
Боже…
А я так глупо повелась на его обман! Впрочем, неудивительно, что он меня обманул. Если он маньяк, а они, как известно, все очень умные лжецы и ловкие манипуляторы. Самые лучшие знатоки человеческих душ — это люди, у которых их нет!
Замираю, чувствуя холодок. Натан тяжело дышит и садится на кровати, никуда не спеша. Но потом он наклоняется ко мне, его жаркое дыхание оседает на коже шее мурашками.
— Обожаю, как ты пахнешь… — ведет носом по моей шее. — Хочется тебя съесть. Не пробовал ни одну, которая пахла так же, как ты.
Губы задевают кожу, потом он мягко целует, и меня пронизывает уколом: слишком нежные касания, нежные и горячие, торопливые. Он спешит… Начал неспешно, но быстро сорвался, целуя меня все горячее и горячее, постанывая, скользит по декольте.
Горячие руки скользят под моей спиной, ловко нащупав крошечную молнию платья.
Чего у Бергмана не отнять, так это умения раздевать женщину. Впрочем, это означает лишь одно — у него их были сотни… Если не тысячи… И неизвестно, скольких он перетрахал, пока мы крутили роман до свадьбы и после нее…
Однако это не отменяет факта, что его поцелуи — это что-то волшебное, горячее, искушающее. Страх и напряжение уступают место любопытству, но адреналин все-таки остается.
Именно он причина того, что я еще острее, чем всегда реагирую на порочные ласки. Он занимается моей грудью несколько бесконечно долгих минут и, кажется, я готова кончить только от того, как он целует и посасывает соски, как балуется с ними кончиком языка и покусывает.
Мои бедра дрожат, не выдерживая пытки. Самостоятельно отрываются от кровати…
И так бесстыдно движутся, вымаливая прикосновения.
— Тише, тише, принцесса… Иди ко мне… — ныряет в трусики, находит уязвимое место. — Иди ко мне, любимая… О.. Да… Вот это… Вот… Обожаю!
Его пальцы умело играют на клиторе и потом медленно, но уверенно ныряют в горячую влажность.
Он трахает меня пальцами и комментирует, какая я горячая и мокрая, и как сильно хочу трахаться.
— Я бы сказал, ты ебаться хочешь… Но принцессы же не ебутся. Они даже не трахаются, они занимаются любовью… Но сегодня мы будем трахаться.
Трусики ползут вниз по ногам, открывая бесстыжему мужу слишком доступный вид.