Передохнув немного, я закрыл коробку крышкой, зажал подмышкой и вышел из лаборатории. В полутьме город сверкал огнями. По дороге носились машины. Прохожие с интересом рассматривали наш особняк, украшенный огромным количеством гирлянд. Неподалеку слышался детский смех и радостный собачий лай. Вот она — обычная мирная жизнь. Я бы хотел, чтобы всё так и оставалось, но интуиция подсказывала, что нужно приложить недюжие усилия и способности, чтобы остановить угрозу, надвигающуюся с запада.
Когда зашёл в дом, обнаружил, что вся семья уже в сборе, но никто не осмелился мешать мне. Наверняка дед постарался после того что с ним случилось.
Мы поужинали, неспешно разговаривая о делах. Затем перешли в гостиную, где посмотрели последние новости и разошлись по комнатам. Я ни слова не сказал о том, что через два дня уезжаю. Хочется продлить состояние спокойствия и размеренности, которые пропадут, я уверен, как только расскажу о своих планах.
На следующее утро я поехал в академию. Учёба ещё не началась, но я посчитал неправильным просто пропасть. Нужно уведомить хотя бы декана, что меня не будет и я не знаю, когда вернусь, вернусь ли вообще. Я не бессмертен, и ни одно зелье не спасёт меня от смертельной раны.
Академия пустовала. Деканат был закрыт, и единственным, кого я нашёл из своих преподавателей, был профессор Щавелев. Он находился в первой лаборатории и делал какую-то настойку. Щавель так увлёкся своим делом, что даже не заметил, как я зашёл и подошёл к нему.
— Здравствуйте, профессор, — поздоровался я.
— Ох! — мужчина испуганно подпрыгнул и резко поднял голову. — Саша, вы меня напугали. Здравствуйте.
Мы обменялись рукопожатиями.
— Что делаете?
— Хочу сделать концентрат сока семилистной гвоздики, — он указал взглядом на мутную жидкость цвета грязной лужи. — А вы что здесь делаете? Каникулы ещё не закончились.
— Знаю. Просто пришёл предупредить, что меня какое-то время не будет.
— Уезжаете? — он вопросительно посмотрел на меня.
— Да. На фронт.
Профессор переменился в лице. В его глазах читался страх.
— Но вы же студент., вы не должны ехать на фронт. Для этого есть гораздо более подготовленные люди, — возразил он.
— Я так решил.
Щавель тяжело вздохнул и, распахнув объятия, подошёл и крепко обнял меня.
— Желаю удачи. Буду молиться всем богам, чтобы вы вернулись живым и здоровым.
— Спасибо, профессор.
— Помните, вы всегда можете положиться на меня. Обращайтесь с любой просьбой — сделаю всё что в моих силах.
Он отпустил меня и внимательно осмотрел, будто пытался запомнить.
— Передайте эту информацию декану, чтобы меня не теряли, — сказал я.
— Обязательно передам. Счастливого пути и скорейшего возвращения.
Я кивнул, развернулся и вышел. Стало как-то не по себе. А что если я действительно не вернусь? Когда ты живёшь много лет, то перестаешь бояться смерти, но сейчас я воспринимал себя не тем алхимиком, каким был в прошлом, а девятнадцатилетним Сашей Филатовым, у которого вся жизнь впереди и множество планов. Как так получилось, не знаю, но я точно сильно изменился.
Я вышел из академии и поехал на квартиру Савельевых. Дворецкий был рад меня видеть и даже преподнёс подарок, чему я очень удивился. В небольшой праздничной коробке лежал десяток новых пробирок с резиновыми крышечками.
— Я заметил, что эта посуда у вас часто разбивается, и крышки на них из пробки какие-то ненадёжные, поэтому поискал и нашёл более прочные стекляшки с плотными крышками, — пояснил он.
— Спасибо, Тимофей. Не ожидал от вас, — я пожал ему руку.
Мужчина смутился и торопливо ушёл по своим делам. Это был не единственный подарок, который я получил по приезду. Лида надарила мне тёплых вещей: подштанники, свитера, шерстяные брюки и носки. Дед вручил позолоченную ручку с гравировкой. Дима подарил шикарную меховую шапку-ушанку.
Настя сама связала варежки с моими инициалами. Вышло криво, и одна варежка больше другой, но главное, что она сама постаралась, за что я её похвалил и чмокнул в щёку.
Лена подарила кулон с черным драгоценным камнем, добытым из новгородской аномалии. У неё был точно такой же кулон. Она пояснила, что кулон меняет цвет в зависимости от эмоций человека, и если они совпадают, цвет меняется одновременно на обоих кулонах. Не знаю, пока он только чёрный.
Я приехал сюда, чтобы забрать свои вещи и перевезти их в особняк. Нехорошо занимать чужую квартиру. Савельевым она может понадобиться.
Когда зашёл в свою лабораторию, которая находилась в гостевой ванной комнате, не успел включить свет, как увидел небольшой луч, пробивающийся из-за махрового полотенца. Живой свет. Я уж и позабыл о нём.
Развернув полотенце, взял ярко светящуюся колбу и вылил содержимое на пол. У меня раньше не получалось управлять Живым светом, поэтому я решил попробовать ещё раз.
Сначала я, как и прежде, отправлял мысленные сигналы, направляя лужицу, но она оставалась на месте. Я попробовал дуть на неё, направлял рукой, но всё было тщетно. Через полчаса безуспешных попыток, я разозлился и хотел снова собрать её в колбу, но взглянув на руку, решил попробовать ещё один способ. Помнится, мой братец всегда направлял свет, совершая жесты рукой.
Я отправил мысленную команду, и показал направление указательным пальцем, будто лужа могла увидеть и поползти туда. Даже самому стало смешно от этой идеи. Живой свет даже не колыхнулся.
— Ах так! Ну ладно, — не сдержался я, чувствуя, как внутри поднимается возмущение.
Горгоново безумие! Неужели я хуже других? Почему такое легкое испытание мне даётся так сложно?
Я снова выставил ладонь, но на этот раз отправил в неё энергию. Теплая волна маны устремилась в Живому свету.
Вот тут-то всё и получилось. Светящаяся лужица плавно двинулась туда, куда я двинул рукой. Ага! Теперь понятно!
Ещё минут двадцать я потратил на упражнения в управлении зельем. Даже на потолок его загнал, хотя опасался, что он может не удержаться и каплями ринуться вниз, но всё прошло хорошо. Живой свет скользил по потолку точно также как по полу.
Пожалуй, он мне может пригодиться в моём новом путешествии, поэтому я перелил его в более надёжную тару с хорошей винтовой крышкой и убрал в кожаную перчатку, чтобы не слепил глаза.
Когда все вещи были собраны, ко мне подошли дворецкий и кухарка.
— Вы к нам больше не вернётесь? — осторожно уточнила женщина.
— Не знаю, — честно ответил я.
Они замялись, не зная, как себя вести. За те несколько месяцев, что мы жили вместе, невольно привыкли к друг другу. Они всегда относились ко мне с добротой и должным