В итоге пятьдесят человек были или убиты, или пропали без вести; еще пятьдесят семь были ранены, почти все с ужасными ожогами. Из них тридцать девять погибших и двадцать восемь раненых были из 1-го батальона валлийских гвардейцев, полка, который традиционно почти полностью формировался из старого шахтерского центра Южного Уэльса, начиная от Кардиффа, Ньюпорта и Лленелли, заканчивая селениями в районе Ронда, Мейстег, Бридгенд и Понтипридд. Ни одной из тех небольших общин не привыкать к печали, но бомбардировка «Сэра Галахада» еще очень долго будет в их памяти.
Королевские ВМС при этом потеряли семь человек погибшими и одиннадцать человек ранеными. Проявлено много отваги в спасательных работах. Я был особенно взволнован поступком второго инженер-механика «Сэра Галахада» Пола Генри из Бервик-на-Твиде, посмертно награжденного георгиевской медалью. Он отдал единственный в горящем машинном отделении дыхательный аппарат для спасения младшего офицера.
Единственное хорошее событие за весь этот отвратительный день произошло вскоре после того, как еще одна группа «Скайхоков» зашла для удара по базе Фицроя, но была перехвачена над бухтой Чойсеул «Харриерами», которые сбили три самолета ракетами «Сайдуиндер».
Большинство фактов стали известны через несколько дней. Я был чрезвычайно расстроен, когда утром того ужасного дня мне сказали, что два ТДК находятся в Блафф Коув. Недоволен я был в основном собой, поскольку мог бы не позволить этому случиться, должен был не допустить этого, но ничего не сделал. Я должен быть там старшим военно-морским командиром. Я видел угрозу, кипел от злости, но ничего не сказал. Записи в дневнике неопровержимо свидетельствуют об этом. Но я боялся, что любая высадка будет сопряжена с трудностями. Мои записи от 4 июня – это та страница, которую я никогда не хочу перечитывать заново.
Я спрашивал себя тысячу раз: почему не настоял на отмене этого замысла. Всё, что я должен был сделать, это сказать категорически: «Забудьте это! Я не разрешу моим кораблям участвовать в этом. Найдите другой путь». Но я ничего не сказал по крайней мере тем, кто командовал на берегу. Я достаточно уверен в том, что высказал только кое-что близким коллегам, находящимся на ударной группе. Теперь, критически анализируя свои действия, мне стало ясно, что я знаю основную причину моего нежелания вмешаться во что-либо. Это был я, кто подгонял, требовал скорости, я, кто ясно дал понять, что войска десанта должны как можно скорее наступать и закончить эту войну до второй половины июня. Теперь, когда они пошл и вперед, кто я такой, чтобы начать жаловаться на риск, которому они подвергались? И если это – та причина, по которой я не желал вмешиваться, тогда мне нечем гордиться. Беспокойство о том, что сначала говорю одно, а потом другое не моя работа. Я должен был только сказать командору Майку Клаппу и генерал-майору Джереми Муру, что я против, и к черту их реакцию.
Во многих случаях, оглядываясь назад, на эту кампанию, я часто сам себя просто не узнаю. Действительно ли я принимал те решения? Думаю, что только один фактор удерживал вместе меня и того, другого, я – общая совесть. Это для всех нас вездесущий, одинокий и, надеюсь, правдивый голос нашей собственной души.
Ночью 8 июня я как обычно выпустил пар на страницах моего дневника.
Мое беспокойство о двух ТДК оказалось обоснованным. Я бы этого КомАмГ задушил. Ему сказали не планировать посылку «Интрепида» и двух ТДК в Фицрой в светлое время даже с фрегатом (возможно, стоило предложить вариант одного ТДК, имеющего разумные шансы проскочить незамеченным – смотри замечания от 4 июня). И что же он делает? Отправляет войска на двух ТДК средь бела дня при прогнозе хорошей летной погоды.
Мое беспокойство и разочарование подталкивали меня: «Я, конечно же, должен был остановить его [4-го июня]. Это моя персональная вина, поскольку я должен был вовремя разглядеть приближающуюся катастрофу. Я только не понял, что два ТДК находились там без охранения до полудня, когда почти без раздумий решил не отменять приказ, надеясь, что все обойдется».
В свое оправдание я рассуждал, что даже отмена мною приказа не очень бы им помогла, поскольку «ТДК все еще оставались уязвимыми даже где-нибудь в другом месте [между Карлосом и Фицроем], имея на борту много людей и снаряжения и находясь на большом удалении от берега». Я думаю, история в конце концов может решить, что драматическая перемена погоды была наиболее существенной причиной трагедии. Позже я выяснил, что прогноз об улучшении погоды ни КомАмГ, ни КВДФО до того, как приступили к проведению операции, не получили. После действий в течение продолжительного времени под покровом тумана и низкой облачности все внезапно снова оказались в ярком солнечном свете с удивительной для тех широт видимостью. Это, как мы уже знаем, меняет дело.
Что касается «задушил бы этого КомАмГ», то я уже много раз говорил: «я мог бы задушить этого кота», когда он что-то опрокидывал или не вовремя выходил в сад после того, как ему дали слишком много поесть. Я чувствую себя лучше после такого высказывания даже без обязательного обвинения кота в том, что случилось и, конечно, без намерения забрать одну из его девяти жизней.
Я больше всего сожалею о том, что «катастрофа Блафф Коув» навсегда прочно останется в памяти некоторых людей как память