Пятилетняя Настенька, дочка Рылеева, к счастью, была здорова. Анастасия на прощание посоветовала маме сходить с ней на ближайший каток — тем более по настоянию мужа там был отведен сектор для таких маленьких деток. Наталья Михайловна идею не отвергла, но все же сказала, что одной идти гулять неудобно и непривычно, а кухарка отойти не может, каждый день много гостей, надо чай подавать.
— Я и говорю: давайте, Наталья Михайловна, зайду к вам послезавтра, в третьем часу пополудни, и вас провожу. Она согласилась.
Я молча обняла и поцеловала Настю. Самой же захотелось выкрикнуть «Йес-с!». Получилось!
* * *
Между тем в квартире Рылеева внезапно появилась неожиданная вещь. Кто-то (конечно, Петруша) подбросил на подоконник картонную коробку с игрой-настолкой «Заговор против императора».
Как относиться к играм? Картежники в среде прогрессивного офицерства считались людьми недалекими. Разве что в дальнем гарнизоне или на завьюженной станции, когда совсем делать нечего, можно перекинуться картишками. Бильярд — та же история. Шахматы-шашки — дело благородно-умственное, если не отвлекает от забот о судьбе Отчизны.
А тут — тщательно расчерченное и прорисованное контрольное поле, игроков от двух до восьми. И кости. Плюс маленькая брошюрка-описание. Мол, игра подразумевает не какой-то конкретный эпизод из истории Древнего Рима, а обобщенно-собирательный заговор против тирана.
Офицеры, сочувствовавшие обществу, приходили на квартиру Рылеева, даже когда хозяина не было дома, дожидались. Видели красивую коробку, открывали, скептически комментировали. Раскладывали карту, ставили раскрашенные деревянные фигурки, бросали кости… И залипали.
Это была наша двухсуточная импровизация. Как тщательно мы прописывали сценарий! Как одновременно с этим снова и снова проходили настолку по листам с карандашными черточками и поправляли в процессе прохождения. Пока резчики делали игровые фигуры, мы — я, Миша, Лизонька, Степа — использовали пуговицы, наперстки, копейки. Следили, чтобы временный успех любого игрока-заговорщика рано или поздно обернулся провалом.
«Легат обещал содействие своего легиона в день мятежа, но за сутки отказался. Вы направлены на корабль изгнанников».
«Вы сообщили преторам, что родной брат императора закован в цепи. В решающий час брат появился перед гвардией, она признала вас лжецом, вы схвачены и в темнице».
«Молниеносный легион должен был захватить дворец императора, но военный трибун не пришел и не взбунтовал солдат. Вас ведут на казнь».
Мы постарались вспомнить все подробности агитации тех дней. И слухи о том, что в Сенате указ покойного императора о десятилетней солдатской службе. И слухи о том, что войска старшего брата императора идут на столицу, хотя это ложь. Постарались превратить любой временный успех в неизбежный провал. Надеялись, что игра кого-то отрезвит и посеет сомнения.
Что же касается Петруши, он совершенно вжился в роль героя из далеких степей. Жаловался, что не может выполнить поручение — передать доклад царю. И в итоге был вовлечен в заговор. Ему предложили войти в авангард, который захватит дворец. Конечно, он не альтернатива Якубовичу — операцию должен был возглавить один из офицеров Гвардейского экипажа. Но Петрушу приняли в Северное общество и решили использовать его таланты в решающий день.
— Эмма Марковна, когда же мне убегать прикажете? — озабоченно спрашивал парень во время очередной встречи в гостинице. Он сбрасывал тесную офицерскую форму — портные поспешили — и радостно грыз пряники, так как был сладкоежкой, а в приличном обществе такая страсть неуместна.
Я говорила Петру, что очень скоро его миссия окончится. А сама считала дни.
Девятое, десятое, одиннадцатое, двенадцатое. Город был полон слухами, все более тревожными. Из памяти прошлой жизни в голове зафиксировался треугольник: Константин — Николай — декабристы. В исторической реальности комбинация складывалась более интересная. Объяснялась она тем, что столица понемногу осознавала: Константин править не хочет. Но Николай был по-прежнему нежеланен, как заговорщикам, так и фрондерам-генералам.
Поэтому обсуждались самые разные кандидаты на трон. Например, Мария Федоровна — престарелая элита тосковала по временам Екатерины. Или Михаил Павлович — он ведь не присягал Константину. Называли даже Елизавету Алексеевну, которая пока что оставалась в Таганроге — слегла от горя.
И еще из Зимнего дворца до меня доходили слухи, касавшиеся моей особы. Я понимала, чего от меня хотят. Вернее, захотят в самое ближайшее время. И ждала.
Почти не отвлекалась на посторонние события — коммерческие, благотворительные, прочие. Медведь по-прежнему гостил в усадьбе — старец Серафим хотел дождаться развязки междуцарствия. Дядя котик и слуга активно сотрудничали со следствием — Миша обещал в рамках закона смягчить участь обоим за то, что помогли восстановить его доброе имя.
Настало утро 13 декабря. Сегодня Николай Палыч окончательно решит привести элиту к новой присяге. Себе. Потому что, как я помнила из истории, он уже узнал о заговоре — по крайней мере, о Южном обществе во 2-й армии.
А меня в два часа пополудни ждет на катке Наталья Рылеева с ребенком. На самом деле не ждет, но это будет для нее сюрприз.
* * *
— Маменька, а почему мы будем на Мойке кататься? — в очередной раз спросил Алеша.
Я сказала, что там много незнакомых детей, с которыми можно подружиться. Алешка, как и старший брат, был общительным и заулыбался.
Приехали на двух экипажах, с Лизонькой и Павловной. Очень возможно, что сегодня днем вернемся в усадьбу по отдельности.
Вот и Мойка, вот удобный дощатый спуск для маленьких деток, спасибо Мише. Вот Настя машет мне рукой и готова познакомить с супругой одного из лидеров завтрашнего восстания…
Но в эту минуту рядом с моим экипажем остановилась карета.
— Вот вы где, — услышала я знакомый голос…
Глава 59
Из кареты выскочил генерал-губернатор столицы Милорадович.
— Вот вы где, Эмма Марковна, — повторил он. — Вас ищут по всему Санкт-Петербургу!
— Как главную заговорщицу? — сказала я тихо, чтобы не услышала жена Рылеева.
— Конечно же нет, Эмма Марковна, — усмехнулся Милорадович. Правда, смех был нервно-напряженным. Смех человека, услышавшего о чем-то неприятном, о чем думает сам денно и нощно. — Вас ждут в Зимнем дворце.
Уфф… наконец-то. Но одно из самых важных дел сегодняшнего дня еще не завершено.
— Я освобожусь через четверть часа. Михаил Андреевич, вы можете подождать меня или отправиться в Зимний дворец. Он недалеко, я приеду скоро.
Генерал-губернатор взглянул на меня так, будто он наполнил стакан вином, опрокинул, а напиток не вылился. Не поспешить в царский дворец, если позвали, хуже, чем нарушить военный приказ.
— Понимаю ваше удивление, — продолжила я. —