Опытный тактик, он с легкостью мог заставить слушателей плакать и переживать. Однажды, когда Браун выступал перед семью тысячами слушателей, в зале не осталось сухих глаз[288]. Он рассказывал, как ребенком проснулся от криков избиваемой матери, а потом потерял ее. Вспоминал опыт работы помощником рабовладельца, когда приходилось выдергивать седые волосы у более зрелых рабов и заставлять их танцевать, несмотря на слезы. Никто никогда не знал, какую историю расскажет Браун на выступлении и как будет убеждать слушателей. Возможно, он и сам этого не знал до начала рассказа.
Театральность Брауна одобряли не все – особенно белые аболиционисты, кого нервировала его чрезмерная эмоциональность. Если Фредерику Дугласу советовали добавить в выступление «немного плантаций» и предстать перед слушателями не столь образованным, то Брауну рекомендовали снизить уровень драматичности[289]. Он был слишком «популярным», слишком «резким», порой даже слишком эгоистичным, – и при этом всегда эффективным. Как вспоминал один из слушателей: «Друг Браун вносит в выступления слишком много юмора и риторики, но никто лучше него не может привлечь внимание, заинтересовать и просветить публику»[290].
Однако Браун точно знал, что делает. Когда женское общество Салема против рабства пригласило его выступить на тему «Американское рабство как оно есть», Браун сказал: «Если бы я собирался рассказывать вам об ужасах рабства, показывать раба в самом униженном положении, то позвал бы вас по одиночке и прошептал об этом на ухо. Рабство никогда не показывается. Рабство невозможно показать»[291]. Но в этот холодный январский вечер, когда улицы Вустера были завалены снегом, а освещенные окна Уолдо-холла покрылись морозными разводами, он решил показать слушателям путь Уильяма и Эллен[292].
У Брауна был эффективный фирменный прием: начать с общего, перейти к ключевой истории и развернуть ее так, чтобы побудить слушателей к действию. История Крафтов была способна возбудить любого, но требовалась подготовительная работа. Браун должен был предоставить достаточно достоверных деталей, чтобы убедить скептиков, и в то же время не раскрыть слишком много информации, чтобы Крафтов не вычислили хозяева. А главное – задать нужный тон. Слушатели должны поверить супругам, хотя против них имелся серьезный аргумент: бегство строилось на лжи. А еще Эллен, которая осмелилась надеть мужские брюки, на что решились бы только самые распутные и неженственные дамы! И в таком виде она собиралась появиться на сцене! Ее переодевание нарушало сложившийся социальный порядок, и не только на Юге. Чтобы слушатели прониклись сочувствием, Брауну нужно было укрепить репутацию друзей.
Во время рассказа он сосредоточился на деталях, как Крафтам удалось в одиночку осуществить свой план. Вот мужчина, Уильям, искусный ремесленник, зарабатывавший 220 долларов в год для хозяина и за пять лет сумевший скопить 100 долларов для себя. Называя точные цифры, Браун предвосхищал главный вопрос слушателей: как Крафты сумели купить одежду и оплатить переезды? Браун показал, что супруги были честными и трудолюбивыми людьми. Они не стали красть, чтобы обеспечить Эллен одеждой. И на Север прибыли не нищими попрошайками. Для общества, в котором они окажутся, эти люди станут приобретением, а не нагрузкой.
Описав своих героев, Браун подошел к кульминационной точке выступления. До этого момента Уильям и Эллен тихо сидели среди слушателей, но когда оратор счел аудиторию достаточно подготовленной, он указал на героическую пару. Слушатели потрясенно ахнули. Хотя Эллен была не первой женщиной с африканскими корнями, выступавшей в штате, она явно была первой беглой рабыней с Юга на этой сцене[293]. Более того, хотя она была рабыней и, следовательно, черной, слушатели увидели перед собой белую женщину.
Появление Эллен стало потрясением: перед слушателями появилась потрясающая молодая женщина, которая, по мнению многих, выглядела такой же белой, как их собственные жены и сестры. И она спокойно смотрела на них. Эллен Крафт была не «несчастной рабыней», нуждавшейся в помощи. Нет, она сумела спастись и спасти мужа. Они с Уильямом не нуждались в снисхождении и сочувствии: супруги чувствовали себя равными своим слушателям[294].
Браун дал возможность присутствующим задавать Уильяму и Эллен вопросы – любые: и позитивные, и скептические. (Он отлично понимал, что публика захочет убедиться, что ее не дурачат.) Это рискованный шаг, поскольку ситуация могла развиваться как угодно, а Крафты были новичками на сцене. Однако они были опытными импровизаторами – приходилось притворяться с детства: Эллен заставляла себя улыбаться после расставания с матерью, Уильям держал себя в руках, когда продавали его сестру. Эллен выдержала главное актерское испытание жизни, общаясь с белыми во время бегства. Ни одно испытание не могло сравниться с теми, что они уже прошли[295].
Проблемы – и очень серьезные – возникли сразу. В процессе выступления Крафты сказали (тем самым подвергнув себя риску), что их путь начался в Мейконе, штат Джорджия. Слушатели засыпали Уильяма вопросами о городе и его жителях. Кое-кто упоминал родственников, переехавших в этот город. Он отвечал на все вопросы мгновенно и без заминки, не просто показав, что большинство из упомянутых ему хорошо знакомы, но еще и поведал, где они жили и работали. А еще охарактеризовал жизнь в городе так точно, как это мог бы сделать человек из той же местности.
Слушатели хотели узнать личную историю Эллен: как женщина с такой светлой кожей могла оказаться рабыней? (Тут смешались два табу – секс и изнасилование.) Эллен не стала скрывать, что была дочерью первого хозяина, который, умирая, приказал освободить ее и ее мать. Только наследник проигнорировал его желание и оставил их в рабстве. Джеймс Смит до сих пор жил в Мейконе и юридически являлся хозяином матери Эллен, а хозяйкой Эллен стала его дочь Элиза. Остается лишь догадываться, почему Эллен изменила историю. Возможно, просто хотела отвлечь внимание от родственников, которые все еще оставались хозяевами ее матери. Может, не желала говорить о хозяйке и единокровной сестре – и ни разу не сказала о ней плохого слова. Как бы то ни было, очевидно одно: в этой истории, где она весьма вольно обошлась с фактами, Эллен проявила мастерство истинного рассказчика.
Слушатели были поражены. Уильям, с его «проницательностью, интеллектом и талантом», а также с «удивительным остроумием», казался «необычным человеком». Эллен сочли «столь же интеллигентной». К концу выступления все были убеждены: Крафты «достойны» свободы, которой были лишены по рождению и ради которой бежали на Север. Именно на такую реакцию и рассчитывали Браун и другие активисты: первый шаг к сочувствию, которое должно