– Я осознавал последствия, – низким глубоким голосом ответил он. – И принял решение убить или быть убитым, но не сдаться.
Если до этого момента слушателей нельзя было назвать едиными, то Крафты сумели объединить всех. Собрание приняло решение поддержать запрет рабства и даже обеспечить добравшимся до Массачусетса людям, подобным Уильяму и Эллен, «ту же защиту жизни, свободы и возможности обретения счастья, как и себе».
Это было очень важное решение: обещали не просто спасение, но и равные возможности. Под крики собравшихся в этот зимний вечер резолюция была принята единогласно. Как это впоследствии происходило в самых разных городах, Нью-Бедфорд обрел новую цель и был готов к сопротивлению.
* * *
Дальше Крафты вместе с Брауном отправились в поездку по штату. В Кингстоне пожимали руку капитану с изуродованной рукой: его заклеймили вором рабов, когда он попытался вывезти семерых беглецов на своем судне. Затем отправились в город обувщиков и кожевенников Абингтон, оттуда на запад в Спрингфилд и обратно в уютный Аптон. Темп выступлений был стремительным. Слушатели до отказа заполняли залы, а ярые аболиционисты подталкивали их к решительным действиям. Через неделю выступлений Браун сообщил, что Уильяму хотелось бы заняться своей работой. Однако аболиционисты единогласно приняли резолюцию о продолжении лекций Крафтов.
Едем, приезжаем, знакомимся, выступаем, спим, просыпаемся – и все сначала…[345] Каждый вечер Крафты не знали, где предстоит ужинать и ночевать. Между городами и выступлениями не проходило и нескольких дней. Если отметить их выступления на карте, линии будут пересекаться самым причудливым образом, казалось бы, без причины. Однако в этом путешествии была своя логика. Все города, где они выступали, располагались на железной дороге или поблизости от остановок. Именно железная дорога помогла Крафтам вырваться из рабства.
Путь был нелегким. Хотя вагонов «джимми» и «пэдди» для ирландцев более не существовало, подавляющее большинство жителей Новой Англии, пользовавшихся поездами, весьма осторожно, а то и враждебно относились к «цветным пассажирам». Как однажды заметил Дуглас: «Предубеждение против цветных на Севере сильнее, чем на Юге, и это висит на моей шее тяжким грузом»[346].
Иногда эту тяжесть Крафты ощущали и на выступлении. В переполненном зале в Нортборо, в самом сердце Массачусетса, где жили фермеры и промышленники, Уильям произнес «захватывающую речь» о своем бегстве. Теперь Браун ограничивался лишь кратким вступлением, а львиную долю работы выполняли Крафты. Слушатели замерли от восторга. Но потом вперед вышел ярый сторонник рабства. Он потребовал, чтобы Уильям назвал имя губернатора Джорджии, который занимал этот пост семь лет назад.
Уильям привык к подобным выходкам, однако к такому вопросу оказался не готов. К счастью, ему удалось вновь завоевать симпатию слушателей, и кто-то обратил вопрос против самого спрашивающего: «А кто был губернатором Массачусетса семь лет назад?»
Человек смутился и не ответил, зато публика разразилась аплодисментами.
По залу пролетел шепоток. Все хотели услышать жену Уильяма. Эллен смело вышла вперед. У слушателей началась настоящая истерика: все бросились к сцене, чтобы дотянуться до нее и Уильяма[347].
Эта сцена разыгрывалась снова и снова в самых разных залах: слушатели устраивали овацию, потом устремлялись к сцене, чтобы не просто приблизиться к этим удивительным людям, но и коснуться их[348]. Для супругов, которые всего два месяца назад находились в рабстве, проделали трудный путь в 1600 километров, а теперь день за днем пересказывали историю собственной жизни, это было мучительно и даже неприятно. И все же они преодолевали себя и продолжали выступать, не давая себе ни минуты отдыха.
Известия о них распространились в Мэне, Огайо, Нью-Йорке, Мэриленде, Висконсине, Луизиане и Джорджии. Газета Daily Constitutionalist отдала должное уму Эллен, позаимствовав заголовок для статьи у другой газеты, Baltimore Sun: «Умно проделано»[349]. Все это происходило в обстановке, когда наделенные властью южане все более укреплялись в неприятии беглецов и аболиционистов, к самому громкому и радикальному крылу которых официально присоединились Крафты. В конгрессе южане подавали множество петиций с жалобами на аболиционистскую пропаганду и нежелание властей исполнять закон о беглых рабах. В Мейконе перед зданием суда прошел митинг против аболиционистов, где присутствовал и Роберт Коллинз. Впрочем, он по-прежнему не желал ни говорить о Крафтах, ни предпринимать какие-то шаги к их поимке.
В этот период Крафты получили такую известность, что многие опасались за их безопасность[350]. Они же, со своей стороны, продолжали в полной мере использовать возможности американского гражданства: выступали и переезжали из города в город, невзирая на непростой юридический статус беглых рабов[351]. Эти выступления и свободные переезды, которых они были лишены в рабстве, давали Уильяму и Эллен ощущение свободы и силы.
С опытом пришла уверенность. Крафты входили в залы вместе с Брауном, но на сцене появлялись чуть позже, чтобы еще больше завести публику[352]. В феврале они выступали вместе с Эбби Келли Фостер и ее мужем Стивеном. Это был великолепный квартет: две женщины поражали слушателей умом и красотой, а мужья целиком их поддерживали.
Дни становились длиннее, Крафты отправились в портовые и промышленные города типа Хингэма и Лауэлла. На хлопкообрабатывающих фабриках Лауэлла девушки сражались с огромными ткацкими станками, превращая южный хлопок в ткань.
Крафты часто выступали в рабочих анклавах, где в залах собирались не состоятельные седовласые интеллектуалы или квакеры, какими обычно представляли аболиционистов, а молодые мужчины и женщины, занимавшиеся физическим трудом на фермах и в мастерских[353]. Как вспоминал Томас Уэнтворт Хиггинсон, аболиционизм стал «народным движением», и сила его на фабриках и в обувных мастерских была сильнее, чем на кафедрах и в колледжах. Аболиционистов поддерживали те, кто сами требовали справедливости[354]. «Радикализм, – писал он, – приходит с запахом кожаной обуви». В центре движения находились черные и цветные активисты, в том числе известные Ремонды из Салема. Хотя в городах, куда приезжали Крафты, процент «цветных граждан» был невелик (судя по сохранившимся документам), они сердечно приветствовали супругов во время их путешествия.
Если Торо мог отдохнуть в одиночестве у пруда Уолдена, Крафты и Браун не задержались в Конкорде: этот город стал лишь одной из множества остановок на их пути. Они продолжали колесить по восточной и центральной части Массачусетса вплоть до апреля, когда выступили в бостонском Тремонт-Темпле вместе с Гаррисоном и Уэнделлом Филлипсом. К этому времени трио было так востребовано, что на их выступления даже стали продавать билеты – неслыханно для аболиционизма[355].
В Бостоне, как и везде, Уильям завел аудиторию рассказом о своем бегстве. Однако все хотели увидеть именно