Что касается казаков, отметил Мюрат, то они вчера еще не показались ни в Пильвишках, ни в Мариамполе. Они более не берут пленных и возвращают французских солдат, предварительно их ограбив. При движении армии еще в течение 6 дней на Вислу от нее не останется и того, что сейчас есть, и, вопрошал король Неаполитанский, «разве будет возможно с 1000 или 1200 солдат вашей гвардии защитить север великого герцогства и прикрыть Прусское государство?» Вся надежда, писал он, на армию герцога Тарентского, который, имея 30 тыс. дисциплинированных солдат, своим движением к Неману существенно поможет в маневрировании и противодействии неприятелю. В этом случае Мюрат передаст командование вице-королю.
В заключение король Неаполитанский написал, что занятие им линии от Вильковишек X корпусом, прикрывающим Пруссию, будет способствовать переговорам императора с прусским правительством[207].
Находясь в Шталлупёнене, Мюрат приказал Бертье продублировать прежнее послание, отправленное начальником Главного штаба в ответ на письмо Шварценберга от 14 декабря. В нем предлагалось Австрийскому корпусу двигаться на Гродно и Белосток с целью прикрытия Варшавы. Следовало также написать о движении армии на Вислу о ее усталости от длительных маршей, жестокого холода и многочисленных боев, а также о подходе Макдональда к Неману и прикрытии им северной части Великого герцогства Варшавского и Пруссии. Бертье должен был далее сообщить, что Неман перешли только немногочисленные партии казаков и русская армия еще более, чем французская, желает расположиться на зимних квартирах, а также о реорганизуемом в Варшаве V корпусе и о наличии там 24 тыс. конскриптов[208].
Ту же информацию следовало передать генералу Рейнье[209].
Бертье немедленно отправил соответствующие послания Шварценбергу и Рейнье[210].
Отступавшие части Великой армии оставались в Шталлупёнене недолго и вскоре двинулись к Гумбиннену. Главная квартира, по-видимому, была там уже к вечеру. Отсюда Бертье, согласно принятому ранее решению, отдал соответствующие приказы на дальнейшее движение остатков армии. I корпусу под командованием Даву и VIII корпусу, состоявшему из вестфальцев и вюртембержцев под командованием Жюно, с утра 18 декабря надлежало быть на марше, двигаясь через Даркемен[211], Гердауэн[212], Шиппенбайль[213], Гутштадт[214], Остероде[215] и Штрасбург[216] на Торн. II корпусу под командованием генерала Н. – Ж. Мезона и III корпусу (помимо Легиона Вислы и 34-й пехотной дивизии) под командованием Ж. Г. Маршана – в конечном итоге сконцентрироваться в Мариенбурге, пройдя через Инстербург, Велау, Алленбург[217], Фридланд[218], Прейсиш-Эйлау[219], Ландсберг[220], Вормдитт[221] и Прейсиш-Холланд[222]. IV корпусу под командованием Богарне и IX под командованием Виктора местом сбора определили Мариенвердер. Им следовало двигаться за I корпусом вплоть до Гутштадта, а затем идти через Либштадт[223], Морунген[224], Зальфельд[225], Финкенштейн[226] и Ризенбург[227].
Депо гвардейской кавалерии переносилось в Эльбинг; спешенные кавалеристы должны были собраться в Кёнигсберге, чтобы поступить в распоряжение генерала Бурсье; наконец, отдельные солдаты артиллерии и инженерных войск собирались в Данциге. Каждому командующему корпусом предписывалось проявить большую активность для реорганизации своего корпуса. Следовало выслать вперед офицеров для организации прохождения войск и подготовки для них продовольствия и размещения.
Что касается баварцев VI корпуса генерала Вреде, то они должны взять направление на Плоцк (Плок), где и провести реорганизацию. V корпус, состоявший из польских и литовских войск, направляется на Варшаву. Наконец, императорская гвардия, пешая и конная, и артиллерия, а также неаполитанская гвардия получают приказ отправиться утром 18-го в Шталлупёнен, а затем в Гумбиннен и оставаться там до нового приказа.
Все маршевые подразделения кавалерии присоединяются к гвардейской кавалерии, находящейся под командованием герцога Истрийского, и, кантонируя[228]округ Гумбиннена в радиусе одного или двух лье, защищают направления на Шталлупёнен, Нойштадт, Георгенбург[229]отражая нападения казаков[230].
17 декабря, находясь уже на земле Франции, Наполеон как на крыльях летел в Париж. Его интересовали прежде всего две вещи: какое впечатление мог произвести на французов несчастный 29-й бюллетень (который прибыл в столицу, как оказалось, только 16 декабря) и что на самом деле происходит с отступающими войсками. Две эстафеты, которые к тому времени дошли до императора, казалось, косвенно подтверждали его предположения, что, несмотря на дезорганизацию, войскам все же удастся, находясь в Вильно, восстановить некоторый порядок и там удержаться. В этом отношении император был настроен оптимистично[231]
18 декабря армия продолжала находиться в Гумбиннене. «Прусские власти, – докладывал Бертье Наполеону, – проявили много рвения в обеспечении жизненными припасами и всем, что необходимо»[232] Контрастировали с этим настроения жителей Гумбиннена. Полковник Л. Гриуа вспоминал: «На следующий день, 17 декабря, я выехал дальше и к 12 часам подъехал к небольшому прусскому городку, показавшемуся мне очень красивым, Гумбиннену Все жители сдерживались благодаря страху, нагнанному на них французами, и потому не смели выказать нам явно всю свою враждебность, но мы видели их насмешливые лица, когда они, спрятавшись за ставнями, смотрели на нашу длинную печальную процессию, возвращавшуюся из Москвы. Я почувствовал, до какой степени они радуются, глядя на наше унижение и чувствуя, что за них нам отомщено»[233].
Мюрат рассчитывал, дав остаткам армии немного передохнуть и сформировав новый арьергард взамен испарившегося арьергарда Нея, начать движение на Вислу. Он приказал Бертье отдать приказ генералам Эбле и Ф. Н. Б. Аксо, командовавшим инженерами, двигаться к Кёнигсбергу. Они должны были подготовить рапорты, в которых представить ситуацию в отношении артиллерии и инженерной части. Как можно понять из несколько сумбурного текста Мюрата, в Кёнигсберге генералу Бурсье надлежало обеспечить остатки артиллерии и инженерных войск конским составом, после чего те двинутся в Данциг, где и проведут окончательную реорганизацию[234].
В архиве Исторической службы Министерства обороны Франции сохранились два письма Бертье Мюрату помеченные Гумбинненом 18 декабря. Во-первых, начальник Главного штаба сообщал о получении послания маршала П. Ф. Ш. Ожеро, командовавшего XI корпусом Великой армии, штаб которого находился в Берлине, от 10 декабря, где тот информировал о состоянии 30-й пехотной дивизии Э. Эделе (Heudelet), имевшей задачу прикрыть отступление армии. По сведениям Ожеро, она насчитывала 12 830 человек личного состава при 12 6-фунтовых орудиях и 4 гаубицах. 13-го числа дивизия могла быть в Данциге и затем продолжить свое движение