Вместе с этим решением пришло и спокойствие. Дар поняла, что для достижения успеха ей все еще нужно руководство, и подумала, к кому бы ей обратиться. На ум приходила только одна мать. Во многих отношениях она была плохим выбором. И все же Дар хотела, чтобы именно эта мать была рядом с ней. Она может отказаться помочь. Вряд ли стоит винить ее в этом. Такая возможность снова заставила Дар забеспокоиться, и она провела еще одну беспокойную ночь.
На следующее утро Дар начала действовать. Когда повседневная работа в зале была в полном разгаре, она без сопровождения покинула ханмути и направилась в мастерскую, где ткали ткани. Длинное помещение с окнами на север наполнялось естественным светом. На полу стояли станки, у каждого из которых сын или мать занимались ткачеством. Когда Дар шла среди них, никто поначалу не замечал ее. Когда ее заметили, работа остановилась, и в комнате воцарилась тишина. Все взгляды устремились на нее, и Дар снова остро осознала, что не знает, как себя вести.
Наконец Дар заметила Нир-ят, которая неподвижно сидела с челноком в руке. Она поклонилась, когда Дар подошла к ней.
– Я хочу поговорить с тобой, – негромко произнесла Дар. – Подойдешь ли ты к моему ханмути?
Нир-ят снова поклонилась.
– Хай, Мут Маук.
Они шли молча, пока не достигли королевских покоев, и Дар заговорила.
– Нир, мне нужна помощь.
Она заметила, как тревожно стало выражение лица сестры.
– Полагаю, мутури запретила тебе помогать мне. – Зная, что Нир-ят не способна на ложь, она перешла к делу. – Это так?
– Хай.
– Дочери должны быть послушны своим мутури, и твое послушание вполне уместно. Но я боюсь, что оно обречет меня на гибель.
Дар увидел на лице Нир-ят страдание. Это был многообещающий знак.
– Остается только одна надежда. – Дар заглянула в глаза сестры, чтобы передать ей свою настоятельную просьбу. – Ты согнешь шею, чтобы я могла ее укусить?
Лицо Нир-ят побледнело от огромности просьбы Дар.
– Укусить меня за шею! Зачем?
– Если твоя жизнь будет моей, ты освободишься от власти мутури.
– Она будет сердиться, но все равно будет иметь надо мной власть. Только мутури может благословлять союзы.
– Она откажется от благословения, чтобы наказать тебя? – спросила Дар, потому что не предполагала такой возможности.
– Возможно.
– Я бы не спрашивала об этом, если бы моя нужда не была велика.
– Почему я? Я слишком молода, чтобы быть мудрой.
В оркском языке не было слова «доверие», так как для этого требовалось понимание обмана. Поэтому Дар пришлось объяснять причину по-другому.
– Всякий раз, когда я искала мудрости, мне советовали следовать за своей грудью. Так я поступаю и сейчас. Мне нужен совет, который исходит из любви. Еще до моего перерождения ты встала на мою сторону.
– Потому что ты спасла жизнь брату.
– Думаю, Мут ла послала меня спасти не только его. Возможно, чтобы спасти всех уркзиммути. Я единственная живая мать, которая видела войну. Если мое правление не удастся, многие другие тоже могут увидеть это.
– Я ничего не знаю ни о войнах, ни о советах матриархов, – сказала Нир-ят. – Чем я могу быть полезна?
– Я не знаю королевских обязанностей и этикета. Маленькие ошибки делают человека глупым, а у глупцов мало последователей.
– Если ты укусишь меня за шею, мутури усложнит мне жизнь.
– Я знаю, поэтому лучше тебе жить со мной.
– Навсегда?
– Если у меня получится, думаю, мутури простит тебя. Если же я потерплю неудачу, то погибну. Тогда ты освободишься от своих обязательств.
Нир-ят надолго задумалась. Дар, чувствуя ее внутреннюю борьбу, терпеливо ждала. Наконец Нир-ят заговорила.
– Сестра, я последую за своей грудью.
Она опустилась на колени, наклонила голову и отвела волосы в сторону, обнажив шею.
Дар опустилась на колени рядом с сестрой. Как можно нежнее она укусила Нир-ят за шею – достаточно сильно, чтобы оставить след. Затем она обняла ее.
***
Отар был удивлен тем, как много офицеров посетило его. Он уже видел двух сустолумов и одного толума, а ведь еще не наступил полдень. Карг был вторым толумом, с которым он беседовал. Служить в полках орков было позорно, и перемещенные офицеры стремились получить должности. Отару не требовалось особых способностей, чтобы понять их отчаяние.
Колдун расспрашивал каждого офицера, поскольку устные ответы были более точными, чем впечатления, полученные с помощью чтения мыслей. Тем не менее Отар обычно основывал свои суждения на последних. Он уже решил, что Карг не подходит, как и остальные, сочтя его неумелым в обращении с женщинами. Отар уже собирался завладеть разумом Карга, как вдруг обнаружил интересное воспоминание.
– Королева орков служила под твоим началом.
Карг удивился.
– Откуда ты это знаешь?
– У меня есть свои способы.
– Да. Она была в моем шилдроне. Тогда она была всего лишь распутницей орков. Однажды я даже выпорол ее.
Отар улыбнулся под своей серебряной маской.
– Должно быть, это было забавно.
– Я этого не делал. Только отдал приказ.
Отар обнаружил еще одно воспоминание – куда более полезное.
Как только это имя прозвучало, в голове Карга возникли образы сурового мужчины с пронзительными голубыми глазами. Карг боялся его, подумал Отар, как курица боится волка.
Карг не замечал пристального взгляда.
– Да, если бы Коль захотел, ей бы пришел конец. Тогда бы все не пошло прахом.
– Они были врагами?
– Она была единственной женщиной, которую Коль так и не приручил. Он не мог с этим смириться.
– Где он сейчас?
– Кто знает? Полки разбежались.
Затем лицо Карга померкло, и Отар завладел его разумом.
Колдун неторопливо прощупывал воспоминания своей последней жертвы, выискивая дополнительную информацию. Чем больше он узнавал, тем больше убеждался, что Коль идеально подходит для его планов. Закончив осмотр, Отар заговорил.
– Возвращайся в свое жилище. Завтра ищи поединка. Проиграй его.
После