Темнота все еще не шевелилась, мхи и лишайники казались одинаковым покровом. Раджед нервно ощупывал стены, не позволяя Софии ступать без него вперед. Несколько раз они уже едва не падали в пропасть или ловушку, обходя ее по узкому карнизу. Глаза по-прежнему ничего не различали во мраке, отчего порой наваливалась нездоровая сонливость на пике напряжения. Однако чародей – или теперь обычный человек без магии и многолетия – сжимал холодную руку Софии, ведя ее за собой куда-то вперед. И сам не ведал, куда именно. Он отсчитывал каждый поворот, где-то встречались знакомые элементы на стенах: то каменные выступы, то чьи-то кости, то какие-то веревки. Ладонь запоминала каждую шероховатость, каждый бугорок.
– Мы здесь уже были… – вздыхал Раджед.
– Да? Я не… я не понимаю, – вздрагивала София, приникая сиротливо к спине чародея, зарываясь на миг в его плечо и тихо всхлипывая. Как оказалось, она совершенно не ориентировалась в лабиринтах и всегда боялась их.
Да и кто не содрогнулся бы от таких ловушек? Окажись Раджед в одиночестве в этом каменном мешке, он бы очень быстро сошел с ума, но ныне его поддерживала иная сила: он нес ответственность за дорогого человека, ободрял ее, чтобы самому не впасть в оцепенение. Сначала, когда обнаружилась роковая пропажа камней, все чувства сплелись неразборчивым клубком, однако не потонуть в темном омуте беспомощности удалось благодаря Софии.
«Так, значит, ориентируются слепые», – размышлял нервно Раджед, шаря вдоль стен, легкими приставными шагами ощупывая пол. Впервые он задумался о тех, кого природа чем-то обделила, об их духовной силе.
У них, у льоров, казалось, было все: сказочные богатства, многие годы жизни, – а они тратили их только на себя, мучаясь от всех этих благ. И всегда казалось, словно у соседа больше, лучше; так начинались бесконечные войны… Но того не понимали они, что тоскуют без причин и мучаются вовсе не от недостатка вещей. Им не хватало смысла существования. Да и какой смысл в круговерти праздничного веселья, балов и поединков, когда в душе остывший пепел?
Но не здесь, не в этом лабиринте, когда внезапно в полной мере осознавался величайший груз ответственности перед теми, кто слабее, кто просил защиты. Тогда-то приходилось биться с судьбой не изо всех сил, а выше сил, тянуть из себя жилы, забывая о страхе. Он боялся лишь одного: не защитить Софию и не успеть спасти Эйлис. С каждым шагом любимая все больше слабела, словно ее подтачивало неведомое извне, не только сырость и хлад подземелья.
– Нармо… Нармо… – Она стремилась что-то сказать, но давилась кашлем. Пришлось остановиться, подхватить Софию, но она отстранила руку, утверждая, что способна идти сама, и отчетливо произнесла: – Нармо разрушает Эйлис! Мы должны спешить, иначе некуда окажется возвращаться.
В подтверждение слов снаружи донесся оглушительный рев, посыпалась пыль, где-то звякнул скелет, выпавший из ниши в стене. Скитальцы лабиринта пытались не обращать внимания на кости, но все же ужас окутывал при мысли о том, сколько людей без цели и назначения пропали в этих катакомбах. И с каждым шагом их становилось все больше, все гуще осыпали они каменные плиты, отчего София испуганно прижималась к спине чародея, крепче стискивая его руку. А он шел ради нее и не имел права на ошибку.
Наверное, так же идут в атаку на врагов и ради своей страны, ради своего мира, чтобы защитить не какой-то абстрактный идеал, не личные корыстные интересы, но тех, кто остается в тылу: семьи, близких и семьи тех, кто раньше пал в бою. Впервые льор представлял, каково на самом деле лицо войны, а не их бездушных поединков ради доказательства лихости и величия. Ныне он поклялся выбраться ради Софии и ради всего Эйлиса, ради всех людей, заточенных в каменные саркофаги.
«Ох, куда-то не туда мы идем… А если там не просто ловушки?» – предположения рисовали жутковатые картины, воздух с каждым шагом наливался удушающей затхлостью.
– Там что-то есть, – вскоре прошептал Раджед, останавливаясь.
– Я помню каменных орлов… Этим созданиям чума окаменения не помешала летать… – ответила София.
Впереди и правда что-то шевелилось, однако оттуда же веяло потоками свежего ветра, отчего создавалось невнятное колыхание. Если бы только хоть что-то видеть! А тварь из темноты, очевидно, прекрасно ориентировалась. Раджед же вместе с талисманом потерял и свою скорость. Человек, просто человек… И льор с огромным трудом мирился с этим: уж очень неподходящий случай выпал, в иной бы ситуации принял свою судьбу.
– Идем-идем, тихо, аккуратно, – бессмысленно твердил он.
Хрустели, умолкая, камни под носками сапог и легких башмачков. А впереди все отчетливее кто-то двигался. Внезапно удар прозвенел в воздухе, надрезав тишину свистом плети. Раджед оттолкнул от себя Софию, а сам забыл, что больше не умеет перемещаться со скоростью летящей стрелы. И тяжело упал наземь, опрокинутый не то огромным щупальцем, не то колоссальной лапой насекомого.
«Гигантский каменный таракан?» – закономерно предположил Раджед, стремясь встать, однако что-то больно обжигало левую икру. Под брючиной горячим потоком сочилась кровь, но на раздумья не осталось времени. Чародей сгреб в охапку Софию и рванулся прочь от чудовища, забывая себя, не разбирая дороги. Он нашел возлюбленную в темноте по исходящему от нее теплу… или чему-то иному, по родству сердец… Но не до мистических совпадений, когда страж лабиринта кинулся следом за пленниками.
Ступени и карнизы сливались в один кошмар, когда Раджед едва успевал ощупывать их, полагаясь исключительно на удачу, да еще в сапог сочилась кровь, нога слабела. Он начинал хромать. К счастью, София не спотыкалась и бежала рядом. Но кто объяснил бы, куда они торопились?
Где-то над ухом щелкнули жадные жвала членистоногого. Тьма не подсказывала образа, но любая фантазия казалась нереальной по сравнению с возможным оригиналом. Наплевать! Неважно, что там! Лишь бы сберечь Софию! Лишь бы самому спастись!
Раджед кинулся в боковое ответвление лабиринта, еле протиснул широкие плечи, зато его спутница проскользнула легче. Чудовище отстало, щелкая пастью и скребя лапищами. Рядом вскрикнула София, чародей ударил наугад, тут же напрочь сбив костяшки то ли о каменную породу стены, то ли о панцирь монстра. Определенно, лучше бы такие твари навсегда застыли пугающими изваяниями прошлого, но они-то, словно питаясь злобой льоров, уцелели.
«Кинжал… Да. У меня есть кинжал», – вспомнил Раджед, пока беглецы неопределенно замерли в узкой щели между камней. Они не представляли, что впереди, а монстр караулил их, точно сытый кот забившихся в узкую норку мышей.
– София, я не могу наклониться, слишком