— Пусть валяется, поразмыслит. Времени у него теперь — хоть залейся — прогнусавил он, скользнув взглядом по скрючившейся фигуре.
Здоровяк лишь хмыкнул в ответ, проверил цепь у стены, убедился, не ослабла, развернулся и ушёл. Шаги растворились в постоянном шуме — утробном урчании насосов, заедающем скрежете механизмов, чавкающем перетекании жижи из резервуара в резервуар. Этот звук тошнил не меньше, чем запах.
Дыхание постепенно выровнялось. Боль в боку отступила, осталась тупым, ноющим фоном. Голова гудела, в ушах звякало эхо удара.
Мысли метались: если бы не открыл рот в ангаре, не встрял за Грача, не перечил Кодексу. Мельком подумал, наверное так и выглядит настоящее взросление, расплата за выбранный путь преследует не день и не два. Слушал бы Мрака, был бы уже в рейде.
А теперь?
Сколько здесь живут — неделю, месяц, год? Сколько времени нужно, чтобы стать одним из тех, кто бесшумно двигается по этому вонючему залу, вытаскивает мусор из резервуаров, разгребает канализационные фильтры, надеясь, что срок когда-нибудь закончится? А если не закончится?
Голова кружилась от вони, от тупой боли в боку, от глухого гула насосов, который давил, вгрызался в уши, превращая всё вокруг в вязкий, удушающий кошмар. Мысли путались, но одно было ясно — выбора не оставили.
Можно сопротивляться, можно плевать в их бумаги, но что это изменит? Никто не станет уговаривать, не предложит другого выхода. Они просто будут бить, морить голодом, лишать сна. И знают — каждый ломается, если дать ему достаточно времени.
Тогда зачем тянуть?
Какая разница, когда поставить подпись, если рано или поздно организм всё равно потребует воды, еды, передышки, если со временем это станет неизбежным?
Но подписать, принять это, самому сделать этот выбор?
Допустим, Мрак найдёт его, потребует вернуть напарника, а напарник уже никуда “не хочет”, сам согласился на этот контракт. Какой тогда смысл было верить в спасение?
В тот день, в допросной у Кодекса, он поверил, что Мрак не сдаст, так почему теперь должно быть иначе? "Караванщики своих не бросают." вертелось в голове. Конечно друг может не найти или уехать, машина теперь есть, однако Илья старался об этом не думать.
Если Мрак появится, а подпись уже будет стоять, Вектор окажется не просто в дерьме — он сам себя в нём утопит.
За следующие сутки ситуация повторялась раз за разом.
— Всё ещё герой? — здоровяк ухмылялся по-всякому, когда они снова нависли над Вектором.
Илья сгибался, закрывался, но молчал.
— Давай, не тяни кота — тянул худой, теперь без прежнего веселья. — Просто подпиши и работай, чего выпендриваешься? Всё равно же сдашься.
Вектор лишь сильнее стискивал зубы, цеплялся за колени, будто мог физически удержать себя от глупого шага.
— Упрямый — фыркал здоровяк.
— Да плевать, пусть посидит — отмахивался худой. — Долго не протянет.
Пока есть хотя бы малейший шанс, что Мрак ищет, Вектор будет держаться.
Предрассветный час окутывал Вулканис тусклой серостью. Холодный воздух пропитывал улицы, будто город выдыхал накопившуюся за ночь усталость.
Мрак шагал уверенно, не сбавляя темпа, двигаясь прямо к массивному сооружению, где держали задержанных. В Шлюзе подсказали, где кукуют нарушители комендантского часа, вот только обычно всех выпускали после.
Вулканис любил порядок по-своему: жёстко, бесчувственно, уродливо. Здесь не было преступников — только сбои в системе, которые требовалось зафиксировать и устранить.
У ворот, освещённых блеклыми прожекторами, стояли двое охранников — привычные лица рутинной власти. Один — низковатый, жилистый, с ленивым выражением и дубиной на поясе.
Второй — выше, массивнее, прислонился к стене, затягиваясь сигаретой. Они были частью механизма. Их позы говорили о скуке, о привычке к однообразию, полной уверенности, что ночь закончится так же буднично, как и началась.
Только в этот раз всё будет иначе.
Мрак подошёл ближе, не торопясь заговорить первым, давая им почувствовать присутствие, позволяя взгляду сделать за него всю работу.
— А ты кто? — бросил курящий, посмотрев в его сторону.
— Забрать человека — голос прозвучал ровно, спокойно, в нём не было просьбы.
Охранники переглянулись. Лица остались безразличными, в движениях что-то дрогнуло — короткий взгляд, едва уловимое напряжение в плечах, словно они заранее знали, о ком речь.
— Имя?
— Вектор.
Мгновение тишины.
Курящий замер на секунду, прищурился, бросил короткий взгляд на напарника, тот слегка дёрнул губами, будто обдумывал ответ, прежде чем выдать.
— Был вчера такой. Нарушение комендантского часа.
Мрак молчал, не торопился задавать вопросов, позволяя им самим выговориться.
— Его уже выпустили давно — быстро добавил второй, пожав плечами, словно речь шла о чём-то совершенно рядовом.
— Давно это когда.
— Ну до рассвета стало быть — быстро откликнулся жилистый, тут же прикусив язык, да было поздно.
Мрак знал, как работает правосудие Вулканиса, и не дал бы за него ржавого жетона. В этом разговоре всё шло не так, как должно. Он пришёл до рассвета, сунулся в околоток раньше времени — и сразу увидел, что законники нервничают. Маленькая, почти незаметная провокация, а никто даже не вспомнил про нарушение. Это раз.
Но дальше — больше. Переглядывались, тянули с ответами. Ждали чего-то… или кого-то. Вектор мог рассказать про напарника, это сулило проблемамиЮ которые теперь явились. Это два.
А потом — самая важная деталь. Отпустили парня ещё сутки назад, до окончания ограничения. Почему? Чтобы не привлекать внимания, чтобы он исчез с улиц, пока вокруг не было случайных зевак, которые могли бы увидеть, как и куда уйдёт.
Теперь его след остыл. Найти кого-то в Вулканисе без зацепки — как выслеживать Вайль в пустоши. И пока Мрак складывал картину воедино, что-то внутри давало трещину. Годы отчуждённости, привычка не привязываться — всё это вдруг начинало рушиться. Эмоции, которые он давно похоронил, рвались наружу.
— До конца комендантского часа?
— Ага — охранник отвернулся, стряхнул пепел, делая вид, что разговор закрыт.
Мрак продолжал смотреть на них. Глаза бегают. Напряжение в голосах.
— Бумаги посмотреть можно? — голос был ровным, спокойным.
Курящий качнул головой слишком быстро, слишком уверенно, будто ждал этот вопрос.
— Записи только для служебного пользования.
Отрезал сразу, без колебаний.
Мрак не отреагировал, лишь чуть медленнее, чем обычно, перевёл взгляд с одного на другого.
— Тогда скажи, кто выпускал.
Второй охранник дёрнул подбородком, словно собирался ответить иначе, но передумал.
— Какие проблемы? — голос прозвучал чуть резче, чем нужно, тут же осёкся, сбавил тон, пожал плечами, будто это действительно не имело значения. — Парень ваш свободен, идите и ищите.
Мрак шагнул ближе, голос прозвучал ровно, с явным вызовом:
— У вас тут люди пропадают, и никому