— Разрешите, ваше сиятельство, представить нашего…
И тут Ярослав Данилович неожиданно замолчал. Он просто не знал, как меня представить. Все на заводе давно привыкли, что я главный, и воспринимали меня соответствующе, несмотря на мой юный возраст. Мне наделали визиток, где было указано, что я заместитель директора по связям с общественностью, но это на случай, если мне предстоит встречаться с кем-то не особо важным.
Но сейчас был другой случай, и было бы очень странно, если бы Румянцев — директор завода, встретив аудитора у ворот, повёл её знакомить со своим заместителем по связям с общественностью, да ещё и с девятнадцатилетним пацаном при этом. А потом этот пацан ещё и решал бы все вопросы в течение дня. В общем, надо было как-то срочно выкручиваться. Аня-то прекрасно всё понимала, но наши растерялись и занервничали.
— Игорь Васильевич Воронов! — представился я, прерывая тягостную паузу. — Кризисный управляющий! Рад приветствовать вас, ваше сиятельство, на Императорском Екатеринбургском оружейном заводе. Надеюсь, это посещение запомнится вам лишь приятными и положительными эмоциями.
— Это зависит от вас, Игорь Васильевич! — произнесла Аня и улыбнулась самыми уголками губ.
Что ж, толстый намёк, и его явно никто, кроме меня, не понял, и это хорошо.
— С чего желаете начать знакомство с заводом, ваше сиятельство? — спросил я. — Если вы позволите, я бы составил программу посещения так, чтобы осмотр нашей заводской столовой пришёлся на обеденное время, и вы смогли оценить, как питаются наши рабочие и сотрудники.
— Мне сообщили, что вы уделяете большое внимание заботе о персонале и даже пригласили на завод настоящего лекаря. Мне будет интересно посетить и столовую, и медпункт, и, разумеется, производство.
При упоминании производства Румянцев сразу поник, а Куликов побледнел. Отец держался, но за его сердце я переживал.
— А с чего вы предлагаете начать осмотр, Игорь Васильевич? — спросила Аня. — А то мы что-то застряли здесь.
— Я бы начал с цехов, но есть небольшая проблема, ваше сиятельство, — ответил я.
— Вы можете обращаться ко мне по имени-отчеству — Анна Леонидовна, — сказала Аня. — Всё же мы не на светском рауте, и я сюда приехала не как княгиня, а как обычный сотрудник министерства обороны.
— Как вам будет угодно, Анна Леонидовна, — произнёс я. — Может, мы для начала пройдём в администрацию, где я введу вас в курс дела и расскажу, что происходит на нашем заводе?
— Давайте попробуем, Игорь Васильевич. Ведите меня в администрацию.
Забавная сложилась ситуация: Аня откровенно дурачилась, я выкручивался как мог, а все остальные с ужасом ожидали, как всё повернётся. Причём, то, что Аня разве что не смеётся, было видно невооружённым глазом, но репутацию княгиня Васильева себе создала такую, что пустись она сейчас в пляс, все решат, что это плохой знак и добром не кончится. Удивительно, каким интересным человеком оказалась Анна Леонидовна. Нет, я всегда знал, что она женщина уникальная, но вот чтобы настолько.
Мы все вместе дошли до здания администрации, там от нас отстал Артём Иванович — видимо, он, как начальник службы безопасности, считал свои долгом сопровождать высокого гостя по территории завода, а вот в здание уже не пошёл. Таким образом до моего кабинета мы дошли впятером: я, Аня, Румянцев, Куликов и мой отец.
Войдя в кабинет, Ярослав Данилович, Егор Леонидович и отец тут же принялись рассаживаться за столом переговоров. Аня, глядя на это, удивлённо вскинула брови и спросила:
— У нас сейчас что, будет собрание?
Посмотрела она при этом почему-то на Румянцева. Тот сразу же поспешил ответить:
— Нет, ваше сиятельство, мы просто расскажем вам о ситуации на заводе.
— Вы будете рассказывать?
Этот вопрос застал Ярослава Даниловича врасплох. Рассказывать он явно ничего не собирался, рассчитывая, что это сделаю я. Но ответить аудитору, что ему нечего ей рассказать, номинальный директор завода не мог. Возникла очередная неловкая пауза.
— Я всё расскажу вам, Анна Леонидовна, — сказал я, разряжая обстановку.
— Тогда, может, нам имеет смысл поговорить вдвоём? — спросила Аня. — Я не люблю собрания, на которых часть присутствующих просто молчит. Они вгоняют меня в тоску.
Не успела княгиня Васильева закончить свою фразу, как сидящая за столом троица поднялась, и довольно быстро покинула кабинет. Причём молча. Дождавшись, когда за Куликовым, который уходил последним, закроется дверь, я обратился к Ане:
— Что ж тебя все так боятся-то?
Княгиня Васильева в ответ лишь рассмеялась, буквально за секунду превратившись из грозного аудитора в милую молодую женщину. А закончив смеяться, сказала:
— Главное — ты меня не бойся!
— Я не боюсь.
— Этим ты мне и нравишься.
И вновь буквально за какое-то мгновение Аня сменила образ — теперь она снова выглядела серьёзной, но не грозной, а невероятно печальной. Она тяжело вздохнула и произнесла:
— Ты даже не представляешь, как я от этого всего устала. В кабинете нет камер?
— Нет.
Аня снова улыбнулась, но на этот раз грустно, подошла ко мне совсем близко, провела правой ладонью по моей щеке, и я почувствовал тепло — слабый отголосок того жара, что всегда охватывал нас, когда мы были вместе. Она посмотрела мне прямо в глаза и негромко произнесла:
— А ты совсем не изменился.
— Удивительно, — сказал я. — Все вокруг говорят, что изменился, и очень сильно.
— Они не знают другого тебя. Того, что внутри, того, который не меняется. Того, по которому я так соскучилась.
От этих слов у меня аж холодок пробежал по спине. Понятно, что Аня говорила образно, имея в виду мою натуру, но звучало это так, словно она видела во мне не Гарика Воронова, а Гарика Хоромова. Хотя, возможно, она как-то чувствовала, что я не совсем тот, кем меня видят окружающие — не зря же она ещё в день нашей первой близости заявила, что ей кажется, будто я старше её. Я слышал, что у лекарок бывает много уникальных талантов, возможно, это один из таких.
Аня ещё раз провела ладонью по моей щеке, а потом направила её вниз — провела по шее и груди и задержала в районе солнечного сплетения. И я почувствовал тот самый жар уже вполне конкретно. Аня тем временем резко одёрнула руку, видимо, сама что-то ощутила. Она отошла от меня на пару шагов и