Он усмехнулся.
– Смерти моей хочешь, я понял, – Игорь плеснул себе в стакан еще на полпальца и сразу выпил. – Завтра встретимся, расскажу, что нашел. Но если она вернется не вовремя – ищи меня где-то возле участкового.
***
С Аней я столкнулся случайно, хотя совсем не хотел этого и не ожидал, тем более. Я выбежал в пустое фойе с ноутбуком наперевес, готовясь наполнить термос свежим кофе и исчезнуть в своем логове и не заметил, что она разглядывает свою наполовину наполненную чашку у барной стойки. Не оставалось ничего, кроме как подойти.
– Кипяток скоро будет, – сказала она.
Я кивнул и остался рядом ждать пока закипит чайник.
– Составишь компанию? – тихо спросила Аня.
Я снова кивнул.
Спешить мне было некуда. Черный чай с лимоном в большой кружке почти что кипел, не собираясь остывать в скором времени и витамины в нем превращались в нечто бесполезное и кислое. Аня принесла огромное пирожное из тех, которые обычно годами красуются в маленьких витринах.
– Худеть так с музыкой. Ты завтракал?
Третий раз кивать было невежливо. Я рассказал о об омлете в семь утра и о бутербродах, которые собираюсь взять в свое уединенное убежище. Об убежище тоже рассказал.
– Почему ты не работаешь в номере?
– Отвлекает пятно на полу. Оно не смывается и, мне кажется, иногда меняет форму. А еще постоянно думаю о том, что ты сидишь в нескольких метрах от меня за стенкой и тебе плохо, а я не умею ни извиняться, ни утешать.
Аня пожала плечами и принялась за пирожное. Я подумал, что впервые вижу ее совсем без косметики и она была все такой же симпатичной, несмотря на слегка припухшие веки, почти прозрачные ресницы и заметно обветревшие губы.
– Ты разглядываешь меня чтобы нарисовать по памяти?
– Люблю твой юмор.
Аня отложила пирожное и вытерла губы салфеткой.
– Ждан, да мне довольно хреново, но утешений от тебя я и не прошу – у меня на это Камиль есть. Правда последнее время вижу его реже, наверное, надоела, – она улыбнулась. – Чем занимался последние дни?
– Пытался найти выход их всего этого.
– Так я тебе подскажу. Завтра утром будет баркас, а сегодня после обеда я переведу тебе деньги с блога. Хватит и на билет, и на дорогу домой. Лети с попутным ветром и сотри этот городок и из памяти, и с карты.
– Не могу, – заверил я, обжегся чаем и поджал губы.
– Высокое чувство ответственности?
– Вроде того. Если я уеду отсюда, бросив тебя, не узнав куда исчез Максим, не поняв, что стало с Дашей, я вернусь обратно, едва добравшись до ближайшей станции. Если только…
Аня перебила меня.
– Если только я не поеду с тобой? В этом мы мало отличаемся друг от друга. Я тоже вернусь. Единственное разница в том, что сделаю я это после душа в гостинице на ближайшей станции.
Я ждал, что она спросит, искал ли я Максима. И не знал, как объяснить, что смертельно боюсь возвращаться в тот парк аттракционов в одиночку. А единственный, кто пошел бы туда со мной – это сам Максим. Но она ничего больше не спрашивала. Молча пила чай и поглядывала в окно. Я не спешил уходить. В конце концов, торопиться мне некуда.
– Я тоже очень боюсь, – вдруг сказала она. Ты хоть что-то пытаешься делать, а я как ненормальная пишу в блог, отвечаю на комментарии и часами смотрю в окно, как будто там не море и пустой берег, а порог Тихого Дома.
– Что? – не понял я.
– Тихий Дом. Я как-то рассказывала тебе. Одна из интернет-легенд, популярных лет пятнадцать назад. О неком месте, где сплетаются интернет, реальность и сны. И там находишь ответы на все вопросы, потому что они там есть – все информация мира в одном месте, в которой ты плаваешь как в океане. Чушь, конечно, но иногда мне хочется, чтобы это место существовало. Там бы я не думала о том, что делать дальше, я просто знала бы ответ.
– Думаю, даже там это работает не так, – сказал я.
– Ты был рожден, чтобы убивать мечту, – сердито ответила Аня.
– Отсылка на «Kiss»? – усмехнулся я.
– На мое гневное мнение о тебе. Напомни, почему я дружу с тобой?
Я пожал плечами.
– Потому что больше не с кем.
– Твоя правда.
Она вернулась к окну. Там шумело особенно неспокойное сегодня море.
– Ты когда-нибудь сталкивался с чем-нибудь жутким, Ждан? Не с бродячей агрессивной собакой на пустой улице, а с чем-то действительно необъяснимым. Как та чертовщина, которая творится тут.
– Как и каждый. Но память – штука забавная. Она всему находит объяснение с годами, а то, что невозможно объяснить – затирает и дискредитирует, превращая в фейк. А еще ей нельзя верить.
– Расскажи.
Ее глаза блеснули, как в тот день, когда я впервые предложил вести блог.
– Самое жуткое? Не просто выбрать ты, что случилось действительно, а не наслоилось на память из старых ужастиков и книг. Ладно, – я перегнулся через стол. – Про дядю Марка подойдет?
– Если он призрак, полтергейст или мутант, то вполне.
Я засмеялся.
– Нет, скорее наоборот.
***
Впервые я увидел его, когда мне было года четыре. Память в этом возрасте нестабильна, а мир воспринимается иначе. В любом случае, мне не казалось, что я вижу что-то действительно страшное, разве что просто продолжение сна. Яркое утреннее солнце отбрасывало на стену широкий крест от окна, а из приоткрытых узких половинок двери сочился запах свежих пирожков и тепло от недавно растопленной печи. Он стоял в нише между развешанными на гвоздиках халатами и сам был похож на халат – узкий, нескладный и темный, с опущенными до колен руками. Его длинное лицо тоже было опущено почти до середины груди. Кажется, такое бывает у лошадей, но я никогда не видел живых лошадей. Но больше всего мне не нравились его глаза – огромные и блеклые, словно нарисованные по бокам от узкого лица. Они не выражали ничего и в тоже время замерли в ожидании, что я проснусь и увижу то, что видеть не должен. Я отвернулся к стене и зажмурился.
Считать до десяти я умел и считал медленно, потому что после десяти ждала пугающая неизвестность. На цифре пять я услышал отчетливый шорох обостренным слухом, словно кто-то скинул на пол ворох халатов, а потом был топот. Неторопливый, но уверенный. Моего плеча коснулось дыхание, а потом пальцы.
«Эй, ты все дрыхнешь, засоня? Вставай. Завтрак готов».
Голос бабушки. Я потянулся