– Черт!
Я остался один среди высоких поскрипывающих аттракционов, под порывами ветра. В заснеженной долине, окруженной острыми скалами. Мне должно было быть страшно, но я не ощущал ничего, кроме ожидания, что вот-вот все вокруг непостижимым образом исчезнет.
Усмехнувшись, я отлепил листовку от кирпичной стены, уголки которой дрожали на ветру.
«Те, кто пытался найти это место, были также далеки от истины, как и те, кто не верил в него. Попасть сюда можно пока лишь случайно. В те моменты, когда твой разум перегружен потоком потребляемой информации и она как воронка стекает в его недра, становясь все более плотной и сжатой. И в этот момент ты можешь открытку на почту, содержание которой вполне безобидно. Какова вероятность? Ничтожно мала – иначе это место напоминало бы пляж в бархатный сезон. Открытка – лишь файл, просмотр которого упорядочивает поток в твоей голове, формирует место, в которое ты проваливаешься и остаешься в нем навсегда, пусть в реальности и не проходит больше бесконечно малого мига. Это будет кластером, твоим осколком Тихого дома. Идеальным местом, личным раем. Но будь готов к тому, что струящаяся вместе с тобой информация исказит его за очень короткий срок до поистине адского местечка. Нельзя сказать наверняка, был ли этот файл создан теми, кто искал путь к Тихому дому или самозародился в Сети, как зародилась когда-то жизнь в теплых соленых океанах, так же как неизвестно один ли он или их множество, рассылает их бот или настоящий человек, из реальности или из сна. Как и не стоит думать, что этот место лишь мысль в глубине сознания – оно реально, если вообще можно говорить о реальности как о существующей категории. Воспринимать свой мозг лишь как перегруженный модем, соединивший тебя с сервером, который является «не местом, не временем, не состоянием», к которому подключился кто-то еще в один с тобой момент и принес в него как прекрасные, так и действительно жуткие вещи. Пока еще это место можно покинуть, но так будет не всегда. Лишь до того момента, пока все кластеры не сольются в единый нигде не существующий мир. Но уйдя – ты не сможешь вернуться, твое место займет копия, пусть не совершенная и не живая, но вполне подчиненная законам Тихого дома».
– Вот ты и дошел до самого конца пути, – сказал я себе. – А теперь то что?
А правда, что? И городок за моей спиной и небо над головой и море – все не настоящее, существующее в бесконечно короткий миг только в моей голове, как мгновение сна. Эти запутанные листовки говорили много и непонятно, но я понял главное – мой перегруженный мозг сам создал это место, находящееся где-то между реальностью, сном и искусственным цифровым миром Сети – в Тихом доме. Оно существует одновременно и в моей голове и где-то еще, но понять, где именно – все равно, что объяснить героям книги, что за пределами бумажных страниц есть другой мир. Осталось лишь разобраться, как выбраться отсюда.
Я отпустил листовку и ее понес ветер над головами пластмассовых статуй, над скалами и заброшенными аттракционами. Я следил за ней взглядом, пока не заметил человека на склоне. Он молча и терпеливо ждал, пока я рассмотрю и узнаю его и пойду за ним следом.
***
Баркас. Мне следовало догадаться. Он покачивался на волнах на краю мыса, там, где когда-то бились о камни слепые миксины. Теперь от них не осталось и следа. Я так же молча зашел на палубу. Капитан стянул капюшон. Его борода искрилась в холодной рубке мелкими снежинками.
– Домой? – спросил я.
Он кивнул не оборачиваясь.
Море покачивало волны за низким бортом. Где-то там на далеком берегу белел городок, окутанный теплым туманом. Это место могло бы быть чудесным и однажды оно будет таким. Со временем, если время вообще что-то значит тут.
Мы рассекали волны, а я смотрел в воду и видел в ней тени мелькающих рыб и солнечные блики. В какой-то момент вода стала ближе. Она медленно взбиралась вверх по старому крашеному борту, уже касаясь названия баркаса. Я знал, что так будет. Догадывался. Капитан вел баркас под серые волны на самое дно.
Наверное, мне должно было стать нестерпимо холодно и страшно, когда вода коснулась моего лица, но я ее даже не почувствовал. Она больше не была водой, не была мокрой и ледяной, но оставалась такой же плотной. Она полностью накрыла мое лицо, схлынула, накрыла снова.
Я видел массивные туши китов, плавно скользящих под волнами, видел взлетающие и заходящие на посадку самолеты. Видел, как с колоссальной скоростью стремится к созвездию Геркулеса Солнце, как теряя атмосферу и океаны высыхает Земля. Видел вращающиеся пульсары и горящие нестерпимо ярким пламенем гиганты. Они были нарисованы в моем альбоме цветными карандашами. И я продолжал вырисовывать их очертания, стараясь не замечать звуков, которыми был наполнен пустой старый дом, в котором я был совершенно один. И эта ночь в одиночестве казалась длиннее жизни всех этих далеких светил. Иногда я шептал, словно разговаривал с кем-то невидимым и передавал сам себе карандаши.
Лишь на мгновение, оторвавшись от рисунка, я взглянул в окно. За ним был утес. Сжимая маленькую детскую ручку, там стоял Клим Киров и хмуро смотрел на меня. Звезды на его погонах были похожи на созвездие над его головой. Девчушка рядом с ним улыбалась. Ей почему-то было девятнадцать и у нее были яркие рыжие волосы. Она протягивала мне книжку, на которой стояло мое имя. Я узнал ее, хоть никогда не видел раньше. Но мог бы увидеть, если бы в тот день, мой первый день в съемной квартире, Артур не приехал, а я вышел бы на балкон и увидел ее.
Я видел Максима в синем костюме за университетской кафедрой и поток слушателей перед ним и нечто темное, что изменило все. И Анну, застывшую над раскрытым ноутбуком в каком-то захудалом привокзальном кафе. Дашу, отбрасывающую в сторону телефон и падающую на подушку. Ее светлые волосы растрепались по ситцевой наволочке. Она взяла в руки книжку и улыбнувшись, словно отметя морок от кошмарного сна, принялась читать. На вепсском. Но я знал вепсский, так и тысячи других языков.
И я видел себя. Над остывшим кофе, над раскрытым ноутбуком, экран которого заняла насыщенная сине-серая картинка.