Мне казалось, что вот-вот они повернут свои головы, заметив нас, и бросятся вперед, плавно и странно двигаясь по снежному насту. Но они казались абсолютно мертвыми, если не погруженными в сон, не сильно отличающийся от смерти.
Камиль спускался вниз, ловко прыгая по камням. Я старался следовать за ним, но валуны были скользкими, а камни обдирали руки. На долину наплывала тень скалистой гряды – солнце скользило по небу за ней низко над горизонтом.
– Ты видишь их? – крикнул я Камилю.
Он обернулся и утвердительно кивнул. Затем перехватил обломок трубы поудобнее. Остановившись между двумя застывшими миногами, он вгляделся в пластмассовые лица, переводя взгляд с одного на другое.
– Ждан, какой больше нравится?
Я промолчал.
– Ну, я как-то так и думал.
Он размахнулся и куски пластика полетели на снег. Ни крови, ни обрывков плоти – они были пусты, только черная паутина внутри как остатки сгнившей ваты. Второй удар сбил половину уродливой головы. На обломке сохранился только пустой глаз, безразлично глядящий на Камиля.
– Эй, хватит! – крикнул я.
– Почему же? Тут полно работы!
Он побежал вперед и на лету разрубил хрупкое тело почти надвое. От следующего откололась и воткнулась в снег белая рука.
– Камиль, перестань!
Он не слушал меня. Скользя между статуями, он сносил им головы, откалывал конечности и сбивал на землю, затем втаптывая в серый снег ногами. Я присел на край валуна.
Безмятежность – так можно было бы назвать царящее вокруг, если бы не проворно снующий среди фигур силуэт Камиля, сеющий хаос и разрушение. Нечто подобное я видел однажды, но никак не мог вспомнить, где именно. Снежное поле или замерзшее море, чистое и ровное под таким же белым небом. И нависая над ним белым призраком сиял хиллингар – контуры заброшенного парка. Отражение не передавало его запустения, только чистоту и совершенство линий. «Блок Мираж» – было написано ниже. Я никак не мог вспомнить на чем именно видел эту надпись. Не в небе же под хиллингаром.
Звуки раскалывающихся пластмассовых голов сливались в треск. Словно костер на морозе. Я поплотнее утопил шею в воротнике куртки, защищаясь от ветра. Жалуясь на внезапные порывы, ныли ржавые тросы, удерживающие конструкции аттракционов. На белых щитах витиеватым почерком были выведены из названия: «Ветерок», «Вихрь», «Солнышко» … Ниже канцелярским шрифтом что-то еще, скорее всего список незамысловатых правил поведения. Спрыгнув с камня, я подошел ближе.
«Правила поведения на аттракционе: не раскачивать вагончик, не отстегивать ремень, понять, что информация – вещь не статичная. Ее можно использовать в оба направления, изменять в той же степени, в которой и она изменяет тебя. Понимание того, что все вокруг – только в твоей голове может опрокинуть твое сознание в крайность – солипсизм. Но это неверный путь. Информация объективна. Пусть и в твоей голове, она течет туда извне и является частью более глубокого чем твое сознание океана – всей возможной вселенной».
– Похоже, что ты научился читать исходный код этого места, Ждан, – сказал я сам себе. – Но имя у тебя все равно дурацкое. И вепсского ты не знаешь. Ты ничего не знаешь.
Следующий щит был крупнее. Я смахнул с него изморозь голой рукой, не почувствовав холода. Позади меня все еще раздавался треск.
«Прыжок на дно. Аттракцион для обладающих сознанием. Поскольку без сознания не познать все его прелести и не получить истинного удовольствия. Аттракцион создан в тот момент, когда два элемента нашего восприятия мира – реальность и сон обрели третий компонент – виртуальный. Мы все на грани понимания осознаем, что мир вокруг нас совершенно не такой, каким он нам видится и скорее всего мы также далеки от его понимания, как слепой крот в своем подземном царстве. Да и на ощущения неправильности всего вокруг нас как правило плевать. Погрузившись в гедонизм и ограниченность, мы плаваем в доступном нам мирке, наслаждаясь доступными нам бонусами в виде еды, которая не более чем пустота и информация в наших мыслях, сигарет и алкоголя – по сути вещей куда менее реальных, чем пустота, секса, который вещью вовсе не является и прочих нереальных по сути удовольствий, в которых нет ничего плохого, как и в жизни крота. Даже бескрайность Вселенной с ее величественными светилами, туманностями, сверхпустотами и аттракторами – лишь кротовая нора. Сон – вот что дает нам другое понимание информации. Он свободен он логики и показывает нам привычные вещи с совершенно изнаночной стороны. Но можете ли вы поручиться, что они таковыми не являются на самом деле? Что старые ветви дерева – на самом деле не скребущие по стеклу руки, а небо – не перевернутый над нашей головой океан? Может убеждение в том, что небо – это небо, а ветви – ветви – не более чем иллюзия в хаотичном потоке информации, в котором нет и не было никакой объективной реальности? Но пока есть только явь и сон – довольно легко расставить приоритеты. Все сложнее, когда появляется прослойка между ними – виртуальный, созданный нами мир сети, в котором нет ни реальности, ни сна, но который – тоже информация. Время работы аттракциона с 9:00 до 18:45».
Треск позади меня прекратился. Я обернулся, но не увидел Камиля. Его следы терялись в искусственном темном гроте, названном «Лабиринтом иллюзий». Табличка у входа была совсем новой, словно установленной только вчера.
«Лабиринт иллюзий – то, что по сути окружает нас не только с рождения до самой смерти, но и до них, и после. Время во сне тянется куда медленнее, чем в реальности. Там мы можем прожить целую жизнь за пару секунд одной из фаз сна. В Сети оно бежит быстрее, сменяя данные на данные с такими скоростями, на которые не способен даже наш биологический мозг. Погружаясь с Сеть или сон, мы теряем контроль над реальностью. Она становится нам не важна, поскольку мы обретаем иную и живем в ней отпущенное время. А теперь представьте место, где сон, реальность и Сеть сливаются в единое пространство, перенасыщенное информацией настолько, что время останавливается в нем, словно в недрах коллапсирующей звезды. Только это коллапсирующее сознание. Бесконечно малый мир, в котором расположен мир, способный принять тебя на сколь угодно долгий срок. Это Тихий дом. Точнее – его осколок, поскольку коллапс информации не достиг таких пределов, чтобы сформировать единую стекающую в сознание воронку. Лишь отдельные кластеры. Вход только в перчатках. До 12 лет в сопровождении взрослых».
– Камиль! – крикнул я в