Келвин всегда любил одеваться экстравагантно. В Непроходимое болото он явился в новом костюме. Штаны и куртка из мягкой оленьей кожи по швам были отделаны кожаной же бахромой. Поверх куртки странная накидка, похожая на цветастое одеяло с дыркой посередине. И с бахромой по краям. На ногах короткие сапоги на каблуках и со шпорами. Тоже с бахромой. На голове широкополая шляпа. Без бахромы.
Нелюдим и Емельян недоуменно рассматривали ночного гостя. Казначей загадочно улыбался.
– Спрашивайте, не стесняйтесь! – подбодрил Келвин, непринужденно прислонившись к дверному косяку.
– Э-э… нам бы корабль полететь заставить, – наконец выдавил печник.
– У нас в Швейции дороги в основном горные: вверх-вниз, – начал издалека портной. – Купцы, как известно, народ жадный. Фуры грузят под завязку, так, что лошади по равнине-то с трудом тащат. Так вот, чтобы в гору воз поднялся, они вяжут веревками к фургону кусок ткани, а на крыше печь ставят да топят ее пожарче. Так на перевал и поднимаются. Ну, это если товар жары не боится…
– Смотри-ка, и тут печь! – подмигнул кузнец.
– Это ж сколько ткани понадобится, чтоб целый корабль поднять! – закатил глаза государственный преступник.
– Много, очень много. И печь нужна будет большая.
– А вместо дров лучше уголь взять – он жара больше дает, – внес свою лепту в обсуждение Нелюдим. – Надо поэкспериментировать.
160
160
Тоторо бесформенным комом лежал на коленях у Элли. Элли развалилась на своем любимом стуле и поглаживала пушистого зверя. Пушистый зверь то ли ворчал, то ли мурлыкал. В любом случае он выражал удовольствие. Глаза его были прищурены, лапы подрагивали. Тоторо был единственным в компании разбойников, кто мог хоть как-то помочь атаманше снять напряжение. И сейчас он всецело отдавался этой задаче.
Феликс и Ярослав с раннего утра были отправлены за дровами. И до сих пор отсутствовали – все сухие деревья в округе давно были срублены. Левонтий из Асседо еще не вернулся. Обещанные Казначеем Стрелок с помощниками тоже пока что не появились. Элли в нетерпении принялась теребить ухо Тоторо. Довольное ворчание переросло в экстатическое похрюкивание.
Вдруг зверь напрягся, умолк и стал принюхиваться.
– Гау! – выдал он свой вердикт через минуту.
– Ты уверен, Тото? – атаманша повернула его мордочку к себе.
– Гау! – кивнул то ли пес, то ли кот.
И тут же треснула веточка под чьим-то сапогом.
– Пойдем встречать? – Элли попыталась подняться со стула.
Но Тоторо недовольно заворчал.
– Ты, как всегда прав. Пускай сами заходят, – и атаманша вновь принялась чесать и гладить зверя.
Послышались осторожные шаги. Кто-то приблизился к двери и замер. Тоторо напрягся и навострил уши. Кто-то что-то тихо сказал. Ему так же тихо ответил другой голос. Женский. Что было сказано, Элли разобрать не смогла. Она вновь дернулась, чтобы подняться, но пушистый зверь упорно не желал отпускать хозяйку. Он вцепился в нее лапами и плотнее прижался. На всякий случай Тото ткнулся носом в замершую ладонь, требуя продолжить ласку.
161
161
Стрелок замер в нерешительности перед дверью. Его спутники остались на границе леса. Только Клеопатра, согласившаяся сопровождать охотника, аккуратно приземлилась на крышу прямо над дверью. Она вопросительно посмотрела на бывшего лучшего.
– Да, мне страшно, – шепотом сообщил он.
– Смелей, охотник! Я в тебя верю! – тоже шепотом подбодрила полуптица.
Он нервно провел левой рукой по волосам. В правой он держал букетик из поздних цветов и веточек с ягодами, сорванных по дороге. Стрелок глубоко вдохнул и поднял было руку.
– Не стучи! – опередила его гарпия. – Тебя и так ждут.
И он вошел без стука.
Элли открыла рот, но малый морской загиб так и не выдала.
– Я пришел, – в вытянутой руке Стрелок судорожно сжимал букетик.
– Это я не ем – я не козел! – наконец сумела выдавить молодая женщина.
– Ну, и ладно, – охотник попытался развернуться и выйти. С крыши послышалось царапанье когтей, и он тут же передумал. – Поставь в вазу.
– Какая ваза?! Ты не к принцессе на прием пришел! – малый морской загиб все еще не ладился.
Стрелок огляделся. Действительно, в хижине ничего даже отдаленно напоминающего вазу, не обнаружилось. Больше всего искомый предмет роскоши напоминала мятая жестяная кружка. Охотник тяжело вздохнул и положил не приятый букет на край грубого стола.
Оба молчали, пристально глядя друг на друга. Охотник с сомнением, людоедка с вожделением. По крыше вновь заскребли когти, в распахнутую дверь можно было видеть, как сверху осыпается солома.
– Кто у тебя там? – прервала молчание Элли.
– Клеопатра.
– Ты с собой женщину притащил! – мгновенно взъярилась атаманша. Конкурентку она потерпеть не могла. Элли вскочила со стула, сбросив на пол ошарашенного Тото. Зверь разумно ретировался за дверь. А Элли начала выдавать морской загиб. Причем, не малый, как собиралась сначала, но большой. Очень большой.
С крыши свесилась голова и заглянула в дверной проем. Голова была перевернута, отчего сложно было оценить красоту лица.
– Ну, чего замер?! – перекрыла она атаманшин голос. – Не знаешь, что ли, как орущую женщину заткнуть?!
Стрелок знал.
Он шагнул к Элли, сгреб в охапку и… заткнул.
Большой морской загиб так и остался незавершенным.
162
162
Воевода вовсю хозяйничал в разбойничьем лагере. Пока Стрелок общался с предводительницей лесного братства, гений тактики раздул прогоревший костер и подвесил над огнем котелок. Солнце уверенно карабкалось к полудню. Если Воевода все правильно понимал – а он понимал правильно все – Стрелок с атаманшей освободятся не скоро. И будут они усталые и голодные. Да и остальные от обеда не откажутся.
Остальные – четверо получерепах – растворились в лесу.