Она во мне, я в ней. Растворяемся в друг друге, мешая кровь, ритм сердца, дыхание… все одно на двоих. Сейчас, когда взлетаем к самой вершине. Когда движемся по самому краю, чтобы добраться до пика сумасшедшего наслаждения. Зависнуть там. На самом краю. Сердце останавливается. Весь мир замирает, свет гаснет. Есть только мы и наша любовь.
Молнии пронзают воздух. Взрыв. И мы срываемся. Летим вместе. Стонем друг другу в губы, протяжно, надрывно.
Моя. До кончиков пальчиков на ногах. Моя.
Эпилог
Павла
Новый год. Два года назад я любила этот праздник и не могла разделить радости со всеми. Мне попросту было плохо. Я ненавидела весь мир тогда. А вот на следующий год все было с точностью до наоборот. Я хотела обнять весь мир. И этот мир лежал у меня на руках и кряхтел. Мне больше ничего не нужно было. Казалось бы, вот оно – абсолютное счастье.
Но только сейчас я понимаю, как его грани недостижимы.
Оглядываюсь вокруг и не могу поверить, что все происходящее реальность. Всего-то месяц, как мы с Натом, наконец, вместе. По-настоящему. А я так счастлива, что мне кажется, эта энергия, что внутри меня, в один прекрасный момент рванет и снесет все на своем пути. Хочется улыбаться, плакать, танцевать и целовать своих любимых.
Этот Новый год наш первый, мы все вместе выехали за город к родителям Натана. Аришка в эпицентре внимания и безумно счастлива. Носится по просторному дому как заведённая. Дед Максим за ней не поспевает. Бабушка Мария причитает и бегает за дедом и внучкой. В общем, весело, невозможно. Я о таком даже мечтать не могла.
Пока народ суетится, я вожусь на кухне. На мне салаты и закуски. Сама напросилась. Новоприобретенная родня с меня пылинки сдувает, а мне не хочется себя чувствовать бездельницей. Мне в радость. Максим Яковлевич вообще поблагодарил меня. Я так и не поняла, за что. А он просто сказал: “За любовь к моему сыну. Вообще, рад, что толкнул его тогда на брак. Не знаю, когда он сам бы решился”. Но мы-то знаем, что нашу встречу организовал Артем. Вот кому спасибо нужно говорить.
Смотрю в окно, наблюдая, как Натан не выпускает из рук дочь. Улыбается и болтает с ней. Девчонка смеется. Щеки румяные на морозе. Пальчиком касается кончика его носа. А потом Натан помогает ей дотянуться до морковки у снеговика. Аришка снова заливается смехом. Я улыбаюсь. Внутри все щемит от нежности.
Они с Максимом Яковлевичем вышли на улицу, показывать наряженную елку. Но судя по всему, до нее они пока не дошли.
– Ему идет, – рядом оказывается Артем. Он останавливается у стола и тоже смотрит на Натана. – Вам обоим идет быть родителями.
Даже не знаю, что на это ответить. Поэтому просто молчу.
– Ты не думай, что ему все это просто далось, – продолжает говорить, а я замираю с ножом в руках. Сердце сжимается.
– О чем ты? – спрашиваю, посмотрев на него.
Натан Артема пригласил встретить Новый год с нами, когда узнал, что у того в планах было проспать все на свете. Гаранин отказывался до последнего. Не знаю почему. Но Грозовский был бы не Грозовским, если бы не уговорил его.
– После того как он узнал, что ты ушла и ничего не взяла, мы стали тебя искать. Он хотел понять причину. Так мы и узнали, что у тебя умерла бабушка. Что появился отец. И ты уехала.
– Он говорил, что у вас в то время были проблемы в компании, – вспоминаю слова Натана.
– Еще какие, – хмыкает Гаранин. – Но, думаю, он тебе рассказал об этом.
Киваю.
– Нас крупно подставили перед самой важной сделкой. Все пошло по п… – не договаривает, – но только когда он понял причины твоего исчезновения, съехал с катушек. Он себе простить не мог, что не был с тобой в то время.
– Он меня не искал, – поджимаю губы. Знаю, он мне объяснял почему. Но мне все равно было обидно, зная, что чувства были, а он пустил все на самотек. Считал, что так для меня будет лучше, глупец.
– То, что я тебе сейчас скажу, он очень просил тебе не рассказывать. Но я не могу, – вздыхает Гаранин и, запустив пятерню в волосы, прохаживается туда-сюда. – Я хочу, чтобы ты знала. Натан же тебе никогда об этом не расскажет. Считает это чем-то… – качает головой, так и не смог подобрать слов. – Он чуть не съехал с катушек. Жил в офисе. Ел через раз. Он закопал себя в работе. Все, абсолютно все стали волноваться за его здоровье. Особенно после того, как шарахнуло давление. Он не мальчик, а все пыжится, – горько усмехается. – Скорая, больница… А после того как его выписали, я потащил его к психологу. Да, – ловит мой взгляд. – Они почти год работали над его проблемами. Там все пиздец как непросто. Но об этом знает только он, тут даже со мной не делился. Но он вроде бы справился. Я вижу, как он изменился. С тобой он другой. Человечнее, что ли, – усмехается.
Я слушаю его и не верю своим ушам. Мой Натан, мой сильный Натан…
– Почему не искал? – пожимает плечами. – Мне запретил. Я чуть не ушел от него. Мы жутко на том фоне разругались. Но понял, что без меня он просто сдохнет на работе. Я не пытаюсь вызвать у тебя жалость к нему. Я хочу, чтобы ты это знала. Ему было непросто. Да тебе тоже, и возможно, что даже больше, чем ему…. Но не хочу, чтобы ты на него смотрела и думала, что он за тебя не боролся. Боролся, воевал, но по-своему. С самим собой.
Эти слова запали мне в душу, наверное, до конца моих дней.
– Сдал друга с потрохами, – усмехаюсь я, но мысленно я безумно благодарна ему за это откровение. Это очень ценно для меня.
– Вот такой я друг, – хмыкает.
Поворачиваюсь к нему. Мысль пролетает, почему этот человек все время один? Красивый же, умный, при деньгах. А ни разу от Натана не слышала, что у Гаранина есть девушка.
– Ты сейчас на меня так странно смотришь, – его бровь взлетает вверх, – с учетом, что у тебя в руках все еще находится нож, мне становится страшно, – говорит это так, что я прыскаю и начинаю смеяться. – Надеюсь, ты не планируешь меня разделать, – теперь улыбается