Он подчеркивает свои слова, слегка покачивая бедрами: сначала отступая назад, а затем направляя их вперед, входя в меня чуть дальше точки пирсинга.
Я издаю шипящий звук сквозь плотно сжатые зубы, после чего из моей груди вырывается стон. Я чувствую, как моих чувствительных стенок касается металл, и это ощущение настолько захватывает меня, что я теряю дар речи.
Мне требуется много времени, чтобы восстановить дыхание и произнести:
– Я принимаю таблетки, которые дал мне врач после… после произошедшего.
– Слава богу, – говорит Грэйсин, положив голову мне на плечо. – Я чист, но ты и так это знаешь.
– Хорошо, потому что я не уверена, что смогу отпустить тебя прямо сейчас.
Сначала я ощущаю прохладу металла его штанги, а затем чувствую, как его длинный и тяжелый член проникает в мое влажное лоно. Мои глаза закрываются, но я не пытаюсь его остановить. Грэйсин хочет помучить меня, наказать удовольствием, которое больше похоже на боль. Но все, на чем я могу сосредоточиться, это прохладное скольжение бусин, собирающих влагу с моего клитора. Он продолжает двигаться внутри меня, не углубляясь, и это соблазняет нас обоих. Моя голова не в состоянии мыслить рационально, и я не могу изменить угол наклона или повернуть бедра, чтобы он вошел в меня глубже. Его хватка сильна, и наше соитие происходит по его правилам, в его ритме. Но это настолько приятно, что я не могу выразить свои чувства словами, кроме как молить о большем.
Наконец, он снова встает на колени и кладет мои ноги себе на плечи. Я открываю рот, чтобы попросить его снова лечь, но он, изогнувшись, скользит внутрь меня, и бусинка его пирсинга задевает какое-то особое место, от чего у меня перед глазами словно вспыхивают звезды. Я хватаюсь за его руки, что лежат на моих ногах, в попытке найти хоть какую-то опору, потому что боюсь сорваться с обрыва и оказаться в свободном падении.
Грэйсин двигается медленно и размеренно, и, судя по его лицу, он понимает, что если бы он ускорился, то ни для одного из нас это не продлилось бы долго. Честно говоря, мне все равно, сколько времени длится наш секс. Каждое его движение вызывает во мне настолько сильные ощущения, что я не могу понять, где заканчивается один оргазм и начинается другой.
Когда Грэйсин наклоняется, чтобы поцеловать меня, я крепко обнимаю его за плечи, позволяя чувствам, что копились во мне месяцами, вырваться наружу. За этим следует еще один прилив наслаждения, который сжимает меня, подобно тискам, вокруг его члена. Я прихожу в себя, когда он, словно тряпичную куклу, переворачивает меня и ставит на четвереньки, и я успеваю лишь вцепиться в простыни, как он снова входит в меня. Я испытываю еще один оргазм, а затем еще один, прежде чем он сам достигает кульминации.
В течение этой ночи он несколько раз будил меня одним лишь словом, и я открывала ему свои объятия, ноги и сердце, поскольку то, что мы имеем, опасно и непостоянно, но в то же время неизбежно.
Глава 30
Постель пуста, а на прикроватном столике я нахожу записку, в которой написано: «Вернусь позже». Также ниже наспех нацарапана еще одна фраза, словно он знал, о чем я подумаю, и хотел меня предупредить: «Не следуй за мной».
Я уже видела, на что он способен, но это не означает, что Грэйсин может решить все проблемы в одиночку. Этому человеку следовало бы знать меня лучше, особенно после того, что произошло минувшей ночью. Меня очень задело, что Грэйсин уехал без меня, ведь он знает, как я к этому отношусь. Он знает, что часть пролитой крови – моя. Они забрали у меня ребенка.
Я сбрасываю простыню и стараясь не шуметь, спешно натягиваю на себя одежду. Пистолет, который Грэйсин дал мне во время нашей вылазки в бар, все еще лежит в ящике прикроватной тумбочки, где я его оставила. И вынув его оттуда, я прячу оружие за пояс джинсов.
Мысли о ночи, которую мы провели вместе, не дают мне покоя, но я стараюсь не думать об этом и выглядываю в коридор из-за двери спальни. Теперь, когда я знаю, как попасть в комнату видеонаблюдения, я планирую проникнуть туда и взять один из автомобильных ключей, висящих на стене. Грэйсин не сможет обойтись без меня, и я найду его, даже если мне придется связать всех в этом доме.
К сожалению, Мари появляется раньше, чем я успеваю спуститься по лестнице.
– Куда это вы собрались? – спрашивает она.
В моей голове мелькает мысль солгать ей, но, клянусь, эта женщина словно умеет читать мысли.
– Собираюсь найти Грэйсина, – спокойно заявляю я. – Если ты попытаешься меня остановить, я надеру тебе задницу, и мне плевать, что тебе девяносто лет.
– Вы торопитесь на свои похороны, – с насмешкой говорит она, уложив руки на груди.
Почти уверенная, что Мари не последует за мной, я хмыкаю и, ускорив шаг, направляюсь к комнате видеонаблюдения, которую показал мне Грэйсин. Если мне удастся добраться до одной из его машин и уехать подальше от дома, то я смогу найти способ отследить его местонахождение. В машине же должен быть установлен GPS-навигатор, как и в его телефоне. Я не специалист в этой области, но постараюсь во всем разобраться.
Когда я приближаюсь к комнате видеонаблюдения, те же двое сотрудников, что были здесь вчера, одновременно смотрят в мою сторону.
– Где он держит Дезмонда? – прямо спрашиваю я, не желая тратить время на пустые разговоры. – И не морочьте мне голову.
– Мистер Кингсли дал нам указание… – переглянувшись, произносят они одновременно.
– Мне все равно, что вам сказал мистер Кингсли. Если вы не скажете мне, куда он направился, я найду его сама, – я достаю пистолет из-за пояса и направляю его на парня слева. – А теперь, либо один из вас заговорит, либо я буду стрелять.
Спустя десять минут я уже выезжаю из гаража на грузовике. Наверное, мне должно быть стыдно за угрозы в адрес охранников, но я не чувствую никакого раскаяния. Я ввожу в навигатор адрес, который они мне сообщили, и вспоминаю слова Грэйсина, сказанные накануне ночью: «Ты всегда можешь дать отпор обидчикам».
Вероятно, правительство США считает меня преступницей, скрывающейся от правосудия. Ведь я совершила убийство и причинила вред другим людям. Я понимаю, что стала такой же, каким был Грэйсин, когда мы впервые встретились. Это заставляет меня задуматься: была ли я когда-либо положительным персонажем