Гриф долго сидел, щурился на солнце, прислушивался.
- Что-то не так? - наконец спросил он. Полез в набедренный карман, вытащил сигареты, поднес к запекшимся губам, выбил одну, поймал зубами. Выронил пачку, полез за зажигалкой, прикурил. Все это он проделывал одной рукой. Зачмокал, раскуривая, снова взглянул в бельмо.
- Ты ведь сама, потаскуха, у меня его стянула. Ага, сама… Где я теперь его найду? А? - подождал немного, заговорил вновь: - Не по-честному. Не по-честному, мать твою, дела стряпаешь, - он потряс пальцем. Голова его постепенно клонилась на грудь. - Так нельзя, должен быть шанс, - бормотал он все тише, - всегда...
Гриф не заметил, как засопел, сигарета выпала из ослабевших губ, скатилась по куртке и остановилась на плите, исходя вялым сизым дымком.
Он проснулся от резкого, режущего слух скрежета. Открыл глаза, заморгал. Утро промозглого дня встретило его прохладным ветерком. Гриф зябко поежился, прислушался. Через несколько секунд скрежет повторился. Звук проистекал из-за его спины, а точнее из-за двери. Сталкер сдвинулся в сторону, обернулся на бронированную дверь.
Рукоятка замка медленно опустилась. Полотно дернулось, пошло вперед, издавая вибрирующий протяжный скрип железной калитки. Изумленный Гриф во все глаза смотрел на открывающуюся дверь.
Из-за бронированного листа боязливо выглянул Ява. Быстро взглянул на Грифа, осмотрелся, словно ожидал увидеть еще кого-то. Затем осторожно выбрался наружу, закрыл дверь, сел рядом на плиту, вытянул ноги.
Из нагрудного кармана выгоревшей афганки достал «Тройку», вытяну сигарету, сунул в зубы, из брюк вытащил «зиповскую» зажигалку, ловким движением откинул крышку, та с запатентованным щелчком открылась. Ява крутанул ролик, прикурил. После чего покосился на онемевшего, пораженного, ошеломленного, оглушенного, ошарашенного Грифа.
- Давно тут сидишь? - спросил Ява своим негромким с мальчишескими нотками голосом.
- Ты это…- выдохнул Гриф, не ощущая себя, - как здесь?
- Да ботаны эти все мутят, - он кивнул на дверь, выпустил струю дыма, - фиг поймешь чего хотят. Говорят, мол, так надо, потерпите, и наука вас не забудет. А я спрашиваю, почему мы? Мы что, рыжие? А они: не рыжие, а избранные.
- Погоди, погоди, бродяга ты эдакий, - робкая улыбка растягивала сухие растрескавшиеся губы. - Да как ты… Дай я тебя обниму. - Гриф лыбился во все тридцать два зуба. А в следующее мгновение уже крепко обнимал парня, хлопал по спине, отстранял за плечи, внимательно рассматривал, снова обнимал и не мог сдержать слез. - Ах ты, салабон, да как же так. А я… я тебя уже похоронил и себя похоронил. Блин, а вот как вышло. Херушки. Подавится она нами. Я ей так и сказал, Ява. Так и сказал. Но а ты тоже хорош. Чего не сказал, когда автоматом в харю тыкал, что узнал. Чего скрывал-то? А-а-а, - говорил он сквозь слезы и не вытирал их, словно не замечал, - понимаю, понимаю, - сталкер не давал парню рта открыть. - Эти не велели, - кивнул на дверь. Гриф не мог сдержать радости, слова лились потоком. Он не мог вспомнить себя таким счастливым. Он пододвинулся к Яве, закурил, закинул ему руку на плечо и прижал, словно боялся потерять вновь. Они сидели перед закрытой дверью в бункер на бетонной плите среди изрытой пустоши, тянули сигаретки, беспечно разговаривали, иногда смеялись. Гриф то и дело взглядывал на парня, словно до конца не мог поверить, что это он, словно боялся, что счастье может улетучиться в любой момент. Его так мало было у него, что он дорожил каждым его мгновением.
И не было в эти минуты никого в мире счастливее сталкера.
Громкий выстрел, словно треснули небеса, расколол тишину мертвых земель. Голова Грифа дернулась, ударилась затылком о железную дверь, отскочила, оставляя кровавое пятно на металле, уперлась подбородком в грудь.
Кнут еще с минуту смотрел в снайперский прицел, убеждаясь в точности выстрела. Дорого стоят патроны к СВД, есть смысл подождать и посмотреть, прежде чем делать дубль. У Кнута было терпение - одно из важных качеств, которое позволяло выживать в зоне. Больше недели он выслеживал крысу и считал делом чести довести дело до конца. С Ломом и Дюшей он полтора года ходил по зараженным землям, у них были опыт, авторитет и счет у Сидоровича. Ушлым оказался этот Гриф, положил ветеранов почти голыми руками. На край света пришлось за ним топать, подключить все каналы и связи. Именно связисты подсказали, где искать мародера и убийцу. Те два паренька возле хутора староверов, как потом выяснилось, были одними из многих, кого чертов душегуб отправил на тот свет.
Запеленговали его ПДА на армейских складах. Кнут гнался за ним, срезал углы, отказывал себе в полноценном сне, ел наспех и все время думал о мести.
Наконец сталкер отлепил от прицела глаз, поднялся, вышел из леса. Держа наготове винтовку, двинул через изрытое воронками и траншеями поле к холму. Кнут не только желал убедиться в смерти гада, узнать, куда ведет дверь за его спиной, но еще и ответить на вопрос, с кем это Гриф так душевно беседовал, кто сидит у него в рюкзаке, который он обнимал, словно старого друга, и зачем на него водрузил башмак.
Сталкер шел осторожно, всматривался в неподвижное тело, в опущенную голову, иногда перепрыгивал взглядом на шмотник с берцем и не замечал, как за ним из леса выползала белесая дымка, стелилась по полю, подобно туману.
Глава 37. Продолжение следует. Была история
- Везение, - профессор загадочно усмехнулся, словно знал иной тайный смысл этого слова. - Пруха, фарт, удача. То, что вы попали в мою лабораторию, любезнейший, так назвать можно, а как назовете случай, при котором человек стрелял себе в голову и не умер?
- Будь я ортодоксом, - Юрий привычным движением поправил очки на носу, -сказал бы - перст Божий.
- А