Туман как будто растерялся, не знал, что делать с неубиваемым сталкером и ничего не предпринимал. Тем временем Гриф переставлял конечности и вспоминал план дома, пытался определиться, с какой его стороны находится.
Впереди в полуметре что-то промелькнуло черной тенью, а в следующий момент раздался громкий жестяной дребезг. Ржавый кровельный лист воткнулся в землю, согнулся под собственной тяжестью и замер. С вытаращенными глазами Гриф остановился, секунду-другую ужасался, затем, опираясь на стену и кривясь от боли, поднялся на ноги. По мышцам гуляла дрожь. Он разжал челюсти, вещмешок упал на живот, жалобно звякнул потрохами. Сталкер продолжил путь вдоль стены, сильно прихрамывая на правую ногу.
Противный скрежет металла по бетону донесся сзади и стал приближаться. То и дело оглядываясь, Гриф торопился найти убежище. В голове возник Красная Пирамида из давно виденного им фильма «Сайлент Хилл». Демон с железной головой - клювом тащил за собой гигантских размеров тесак. Тот скреб острием по булыжникам и издавал омерзительный похожий звук.
У Грифа задергался правый глаз. Желая отыскать хоть какую-то щель или дыру, он ускорил шаг.
Скрежет приближался и слышался уже совсем близко. Когда он прекратился, сталкер понял, что тесак или что-то железное теперь разгоняется в его сторону. Сжигая последние силы, превозмогая боль, он пробежал несколько шагов вдоль стены.
Грохот, а затем железное дребезжание по асфальтированной отмостке заставили его обернуться. Ржавая длинная труба, дальним концом исчезая в тумане, катилась и подпрыгивала на камешках. А затем со скрежетом резко исчезла в белой мгле, словно кто-то ее с силой дернул.
Сталкер продолжил движение. Через несколько шагов стена вдруг кончилась, возникла черная дыра с ровным краем. Не задумываясь, Гриф ввалился в темноту. Радость его оказалась преждевременной. В тусклом свете дня он увидел, что короткий коридор с другой стороны забит дымом. В отличие от того стремительного и быстрого, что снаружи, он медленно клубился, словно огромный питон перекатывался кольцами. Гриф выдохнул и затравленно обернулся. Позади носился, закручивался, слоился и рвался в лохмотья, словно взбешенный проворством жертвы, еще один монстр. Сталкер трудно сглотнул.
Труба вынырнула из тумана и ударила его в рюкзак на уровне живота. Гриф сложился и пролетел несколько метров. Проминая дымную субстанцию, со всего размаха врезался спиной в железное ограждение. Он сдавленно выдохнул и закашлялся. Боль, пронзившая правый бок, натолкнула на мысль, что одно или несколько ребер сломались. Он не мог набрать в грудь воздуха и дышал поверхностно, быстро. В глазах темнело. «Только бы батарею не задело. Только бы не батарею». Мысли путались, выгорали, мягкая чернота забирала его.
Прежде чем отключиться, помутившимся взглядом сталкер увидел, как туман с улицы ринулся в коридор, а ему навстречу катились густые клубящиеся волны дыма. Произошло что-то стремительное. Нити, волокна, струи перемешались, перекрутились, затрепыхались, словно нарезанная в тонкую лапшу клеенка на сильном ветру.
Гриф напоследок подумал: «Неужели это он за меня…».
-------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------
Он открыл глаза. По ощущениям пребывал в неведении несколько секунд. И они его не обманули. Обманулся сталкер в другом: дымная тварь вовсе не вступалась за него, а отбирала добычу. Темно-серые течения со светлыми, почти белыми нитями приближались к Грифу то с одной, то с другой стороны, протягивали щупалец и тут же отдергивали.
Сталкер медленно приходил в чувство. Хотелось быстрее, но никак не получалось ускорить этот процесс, как бы он ни тряс головой и ни выкатывал глаза. Уже привычно он провел языком по обломку зуба, словно тот был призван возвращать его в реальность и подтверждать, что ни черта ему не снится, все явственно так же, как и сломанный зуб.
Одновременно с пробуждением Гриф принимал весь набор, причитающийся к твердой памяти. Голова кружилась, тошнота подкатывала к горлу, тело болело так, словно его растаскивали на дыбе. Сталкер смотрел из-под тяжеленных век, как к нему тянутся и отдергиваются дымные отростки. Раз за разом они словно кололись о невидимые иглы. Гриф не сразу заметил, а когда обратил внимание, то понял, по какой причине так происходит и почему он еще живой.
Все его тело рябило, рвалось, расползалось на горизонтальные линии, соединялось и мерцало. Он несколько минут смотрел на свои ноги, сложенные четверкой, и в промежутках между пляшущими фрагментами видел железную рифленую площадку.
- Мать моя женщина, - еле слышно прошептал спекшимися губами Гриф. Хватаясь трясущимися руками за ограждение, он попытался встать, наступил на фартук и снова сел. Подрагивающими пальцами расстегнул застежки и снова попробовал подняться, при этом намеренно каблуком наступил на край просвинцованной резины. Ремни с пряжками заскользили по куртке, под вещмешком, и, когда сталкер выпрямился, они свалились с его плеч и с лязгом брякнулись на железный пол. По мокрой от пота спине прошелся озноб.
Сквозь вьющуюся дымную густоту Гриф разглядел лестничный марш. Он узнал это место. Там, в углу, из-за трубы он совсем недавно (кажется, прошла вечность) выдирал изломанного Додика. Он посмотрел вниз, в темноте различил черный прямоугольник двери.
Переставляя негнущиеся ноги-костыли, придерживаясь за перила, двинулся к лестнице. Туман активизировался, задвигался, завертелся. Попытки прикоснуться к человеку следовали одна за другой.
Не обращая на него внимания, Гриф шагал, с трудом переставляя ноги. Первая, вторая ступень, третья дались особенно тяжело и болезненно, словно заржавевшие сочленения разгибались, срывая, срезая закиси, проворачивались в вертлужных впадинах, оставляя глубокие царапины. Казалось, Гриф слышит скрежет своих суставов. После первого пролета в четырнадцать ступеней ноги как будто стали гнуться легче, как будто не так больно.
Когда ступил на пол нижнего этажа, уже мог, более-менее, передвигаться, не опираясь на стены и перила. Смотрел на вытянутую вперед правую руку и не сводил с нее глаз. Она мерцала, поэтому он жил и поэтому торопился. Гриф не знал, когда закончится эта хрень, и даже не чувствовал степени ее «заряда». Он не мог сказать с уверенностью, следствие ли это его болезненного состояния, либо результат реакции «обелиска» на аэрозольных мутантов, либо последствие аномального лечения, либо еще чего, а может, всего сразу.
Ему было глубоко наплевать на причины и следствия, главное, он все еще оставался живым. Он держал в голове план знакомых коридоров и помещений и целенаправленно шел в машинный цех.
Гриф возил языком по обломку зуба, переставлял ноги и смотрел по сторонам. Он поймал себя на мысли, что становится похожим на ЧД. Как и у