– Спасибо. – Я попыталась улыбнуться и села на скамью напротив мужчины, повернувшись спиной к залу, чтобы не думать о взглядах, которые, казалось, все еще были устремлены на меня.
– Никто не смотрит, – мягко сказал Галахад, после чего добавил: – Ну, почти никто.
– Они просто не привыкли видеть тебя. Настоящую тебя, – сказала Ланселетта, усаживаясь рядом. Очевидно, извинений от нее не дождаться. – Они знают, что ты чаще общаешься с нами, чем с королем, но, во имя Трех сестер, почему ты всегда прячешься под этим капюшоном?
Я прикусила язык, чтобы не продолжать спор. И не собиралась снова надевать капюшон, чтобы не показать слабость ни Ланселетте, ни Кейросу Дравену. Моя серая коса казалась мучительно тяжелой. Я старалась не думать о своей внешности.
Старая ворона, как сказал Флориан.
Двадцатилетняя девушка с волосами, которые делают ее похожей на старуху. Но какая разница? Вскоре я все равно стану жрицей в храме Трех сестер и дам обет безбрачия.
Я украдкой выглянула из-за плеча Ланселетты. Кейрос Дравен занял место у стойки. Он был один. Перед ним уже стоял кубок, из которого он медленно пил, не глядя в зал. И уж точно не на меня.
В очередной раз я оказалась недостойна его внимания.
Я снова повернулась к друзьям и взяла кувшин, чтобы наполнить стоящую перед собой кружку.
– О, она будет пить с нами! – радостно воскликнула Ланселетта.
– Где твоя подруга? – спросила я, поднося кружку к губам. К счастью, сегодня мне не нужно принимать лекарство, иначе алкоголь и отвар убили бы меня.
– Мы больше не дружим. – Ланселетта пожала плечами.
– Да? – Я подняла брови.
Ланселетта ухмыльнулась:
– Ну, я познакомилась с другой.
– О, Три сестры, хватит уже, Ланселетта, – простонал Галахад. – Ты никому не хранишь верность дольше недели. Что же это такое?
– Но речь ведь о любви, а не о верности, – парировала она. – Мы молоды. Так и должно быть. – Ее взгляд стал многозначительным. – Для всех нас.
– У Галахада все по-другому, – напомнила я. – Он собирается принести обет.
– Собирается, но еще не принес. Он мог бы насладиться жизнью, если бы захотел. Никто ему не запрещает.
– А я не хочу, – отмахнулся Галахад, делая глоток из кружки. – И поверьте, я вполне счастлив, приняв это решение. Моя преданность богиням абсолютна и беспрекословна.
Ланселетта с отвращением тряхнула головой:
– Будешь верен трем бестелесным женщинам. Помню времена, в которые тебя бы это не утроило.
– Они не нужны мне для жизни. У меня другие приоритеты.
– Ты хочешь сказать, что служение богиням будет тебя греть по ночам? Что это лучше, чем теплое молодое тело рядом? – настаивала Ланселетта, не желая уступать. – Да ты с ума сошел!
Я неловко заерзала на скамье.
Ланселетта оставила Галахада в покое и вновь набросилась на меня:
– А ты? У тебя нет оправдания. Ты можешь делать все что угодно. По крайней мере, до…
– Да, до… – ответила я, встретив ее взгляд. – В чем смысл, если у нас не будет будущего?
Подруга на мгновение замолчала, глядя на меня в недоумении.
– При чем тут будущее? Моргана, не будь наивной. Ночь в постели с красивым мужчиной – это не про будущее, а про сейчас. Попробуй хоть раз, а потом расскажи мне, в чем смысл.
– Думаю, Моргана обеспокоена чувствами… – тихо сказал Галахад.
– Ну и как-нибудь потом разберется, – пожала плечами Ланселетта. – Не конец света.
– А если не смогу разобраться? Тогда мне будет еще хуже, – вырвалось у меня.
– Хуже? – Галахад впился в меня взглядом. – Ты считаешь, что служение храму не сделает тебя счастливой?
Я помолчала.
– Просто у меня не то чтобы есть выбор… – сказала я. – Это было не мое решение, поэтому я не уверена, что служение храму меня осчастливит.
Между нами повисла тишина.
– Вы оба безнадежны, – наконец сказала Ланселетта.
– Ой, я тут вспомнила. – Я полезла в сумку и аккуратно извлекла завернутую в ткань миниатюру, после чего положила ее на стол.
Галахад ахнул:
– Кто это сделал?
– Я. – Ложь легко сорвалась с моих уст. – Случайно пролила чернила.
Я не собиралась рассказывать друзьям правду. Вот уже четыре года я умалчивала о том, что Флориан меня преследовал. У них и так своих забот было немало, мне не хотелось, чтобы друзья еще и за меня переживали. К тому же я опасалась, что они начнут уговаривать меня обратиться к Артуру. А я не собиралась этого делать.
– Это ведь портрет твоей мамы? – тихо спросила Ланселетта, всматриваясь в изображение. – Я думала, он всегда висит у тебя на стене.
– Да, висел. Но крюк не выдержал. Не повезло.
Я заметила, как Ланселетта и Галахад обменялись взглядами.
– Ты хочешь, чтобы я попробовал его восстановить? – спросил Галахад.
– А получится? – В моем голосе слышалось явное отчаяние. – Даже если не идеально. Главное, чтобы было видно лицо…
– Я заберу его на ночь, если позволишь. У нас есть послушник в храме, он изучает живопись под руководством одного из жрецов. Он отличный художник. Мерлин хочет, чтобы он расписал новые стены в общежитиях.
– Звучит просто божественно, – протянула Ланселетта, наклоняясь ближе.
Галахад прочистил горло:
– Да, он очень талантлив и, возможно, сможет помочь. – Мужчина взглянул на меня: – Мы друзья. – Он закатил глаза.
– А жрецы не могут почистить картину магией? – недовольно поинтересовалась Ланселетта. – В чем вообще смысл, если они даже с таким пустяком не справляются?
Я и сама часто задавалась этим вопросом, но никогда не осмелилась бы задать его вслух. Особенно при Галахаде.
– Ты думаешь, служение Трем сестрам сводится к экспериментам с заклинаниями и чарами? – воскликнул мужчина, явно потрясенный. – Мы служим богиням не ради магии. Даже если в наших жилах не останется ни капли волшебной крови, мы все равно будем соблюдать обряды. Смысл служения останется неизменным. Богини видят и слышат все, Ланселетта. – Он повернулся ко мне, в его глазах вспыхнул знакомый огонь веры, от которого мне всегда становилось неуютно. – Помолись им сегодня, Моргана. Они услышат тебя.
Я попыталась сохранить невозмутимое лицо. Трудно понять, как реагировать, когда Галахад скатывается в религию. Как можно сказать ему, что я вообще никогда не молюсь?
Никогда.
Скажет ли он Мерлин? Как она отреагирует, интересно?
– Я попробую, – солгала я. – Если ты думаешь, что это поможет.
Галахад просиял:
– Ты принцесса. Уверен, Три сестры ответят на твою молитву.
– О, так, значит, они благоволят знатным особам больше, чем простым людям? – взвилась Ланселетта. – Богини предпочитают знать?
– Я не это имел в виду, – поморщился Галахад.
– Я понимаю, что ты хотел сказать, – поспешно вмешалась