Первым добежал Булгур и бесстрашно сунул ствол автомата прямо в пасть твари. Длинная очередь из автомата вбивала пулю за пулей в горло рубера, пока тот в очередной раз не рыкнул и не затих. Рейдеры устало переглянулись.
— Большие потери, — проворчал Пес. — Винт — идиот, так глупо погибнуть…
— А ты видел? — возразил постепенно успокаивающийся Булгур. — Я такого еще не встречал, чтобы они оглушать умели.
— Каждый раз что-то новое, — вздохнул Пес. — И к этому не привыкнуть.
— В сторону! — Шелест мощным толчком отправил Пса в недолгий полет. Рубер в посмертной судороге дернул хвостом и буквально сломал Шелеста пополам.
— Плюшка! — заорал мгновенно вскочивший Пес. — Быстро сюда!
Несуразный и непривычно серьезный знахарь уже спешил к ним, смешно переваливаясь на своих коротких ножках.
Рейдер тем временем вытащил шприц со спеком, вколол янтарную жидкость мужчине и покачал головой: рука десантника болталась на остатках жил. А потому ту просто отсекли. При виде такого варварства к ним тут же кинулся Опер.
— Вы че делаете? — орал он. — Как шефу без руки?!
— Отрастет, — буднично заметил знахарь и, отодвинув всех в сторону, принялся водить руками над телом Шелеста.
— Как отрастет? — не понял Опер.
— Так-так, — бормотал Плюшка. — Как всегда отрастает, так и отрастет.
Он встал, постоял немного, то ли собираясь с силами, то ли просто задумался над предстоящим лечением. Наконец, придя к какому-то решению, он открыл глаза, достал из кармана карамельку и аппетитно ей захрустел.
— Хотите? — он предложил сладости всем собравшимся. — Полезно для мозга.
— Может, приступишь уже? — Опера трясло от злости из-за медлительности знахаря, но он сдержал порыв начистить тому морду.
— Сейчас все сделаю, — пожал тот плечами и посмотрел на безжизненное тело.
Затем облизнул пальцы, заляпанные чем-то сладким, и снова присел на корточки рядом с Шелестом. Его пухлые щеки дрожали от сосредоточенности, а глаза закатились, становясь молочно-мутными — верный признак работы дара, как сказал Пес.
— О-о-ой… — протянул он, водя руками в сантиметре от тела капитана. — Позвоночник… третий, четвертый, пятый позвонки — трещины, смещение. Ребра… шесть, семь, восемь — осколки в легком. Селезенка… А где вообще селезенка? У него ее что, нет?!
Он на секунду задумался, затем махнул рукой:
— Да и черт с ней! Печень цела, почки на месте, главное — сердце не задело. Хотя…
Его пальцы дрогнули над грудной клеткой.
— Что хотя?! — рявкнул Опер, сжимая кулаки.
— Хотя сердечная мышца… ух ты… — Плюшка аж присвистнул. — Видите, как сокращается? В полтора раза быстрее нормы! И кровь… Вы и правда, парни, не отсюда… Но это хорошо… и плохо.
Он ткнул пальцем в лужицу под телом Шелеста.
— Смотрите — уже сворачивается. Обычно у рейдеров на это минут пять уходит, а у него — полторы. Смотрите сюда, — он ткнул пальцем в неприятное месиво тканей.
Все склонились. На месте оторванной руки пульсировали алые нити мышц, медленно, но заметно покрывавшиеся корочкой.
Пес присвистнул:
— Говоришь, восстановится он быстрее, чем любой из нас?
— И руку новую отрастит? — Опер тоже склонился ниже.
— Не просто новую! — Плюшка захлопал в ладоши, как ребенок. — Она будет крепче старой! Ну, я так думаю. Видите? — он снова ткнул пальцем в воздух над раной, где мельчайшие капельки жидкости буквально кипели на открытом воздухе.
Опер нахмурился:
— И что это такое?
— Лимфа! — Плюшка фыркнул. — Это, друг мой неуч, лимфа! Она помогает регенерации тканей и…
Он вдруг замолчал, его глаза снова стали мутными.
— Но надо ехать в стаб, срочно. Поить горохом, и жемчуга б ему найти.
Даже Пес, обычно невозмутимый, переглянулся с Опером.
— Где ж мы ее тебе возьмем-то? — хрипло спросил рейдер.
Плюшка вытащил из кармана полураздавленную булку, откусил и прожевал, размышляя.
— Ну… например… — он сглотнул. — Во-он там, — знахарь мотнул головой в сторону автобуса Дружного, который не успел удрать. — Я думаю, Тесак против не будет.
Шелест вдруг застонал, его веки дрогнули.
Опер резко наклонился:
— Капитан? Ты слышишь нас?
Но Плюшка вдруг вскочил, его лицо исказилось в гримасе восторга:
— СМОТРИТЕ! Он приходит в себя… — все уставились на мужчину. — Срочно в машину и в стаб! И вколите ему ещё спека, боль пока еще очень сильная!
После нового укола Шелеста быстро погрузили в оставшийся целым грузовик, и караван из разбитой техники покатил по дороге в сторону стаба. Добрались, к счастью, без приключений, не считая мелкой стычки с парой джамперов. В стабе Шелеста тут же передали в больничку. Панк и Плюшка выгнали всех из палаты, а сами остались лечить бойца.
Пес и Опер же отправились к Осе, не забыв прихватить с собой выжившую Анимешку, — остальных пленных сожрали зараженные.
Пес и Опер вошли в кабинет, ведя между собой Анимешку с заломленными за спину руками. Девушка шла, прихрамывая, но держала голову высоко — из разбитого виска стекала струйка крови, смешиваясь с потом на загорелой шее.
Ментат ждала их в своем кабинете. Опер даже поморщился: он знал, что та на работе, но могла хотя бы глазом моргнуть, что ли, что соскучилась. Но женщина, кажется, его вовсе не замечала.
Оса сидела за столом, уткнувшись в бумаги. Даже звук шагов не заставил ее поднять голову.
— Мы тебе тут подарок привели, — Пес грубо толкнул пленницу вперед.
Опер не выдержал:
— Эй, ну ты хоть взгляни! Мы ее через три кластера тащили!
Только тогда ментат оторвалась от документов. В ее карих глазах не было и намека на приветливость.
— Я и так вижу, — сухо бросила она, откинувшись в кресле. — Что с ней делать — решать не мне. Но поговорить — поговорю.
Анимешка вдруг захохотала:
— Ох, да вы все тут такие важные! Особенно ты, красотка. Как же ты смотришь в зеркало, зная, сколько людей…
Пес резко дернул девушку за волосы, но Оса остановила его жестом.
— Хватит! — она встала и медленно обошла стол. — Ты права. Я действительно знаю, сколько смертей на