— Ты обо всём спрашивай. Всё, что знаю, расскажу.
Загадочные го́раны меня сейчас особо не интересовали, поэтому я решил закрыть тему с огнём.
— А ты, случайно, не знаешь, почему огонь не выходит за пределы очага? — спросил я, понимая, что, возможно, опять требую слишком многого.
— Так как он выйдет, если он может только в камине гореть? — искренне удивился Влок. — Это же тебе не дикий огонь.
Ответ ожидаемый, но спросил я не зря — узнал, как они здесь называют обычный, привычные мне огонь. Дикий, значит. Интересно.
— Кстати, а не напомнишь, почему мы дикий огонь не используем? — продолжил я расспросы. — Ведь проще дров нарубить, чем покупать постоянно запасы.
Дружинник тут же нахмурился, огляделся, будто желал убедиться, что никто, кроме него, не услышал моих слов, и довольно жёстко ответил:
— Княжич, это нехорошая шутка. Ты так больше не говори никогда.
— Но я действительно не помню, почему мы не отапливаемся диким огнём. Из-за риска пожаров?
— Ты точно не шутишь?
— Да зачем мне шутить? Мне просто непонятно, почему нельзя согреть дом при помощи дикого огня.
— Согреть можно, только потом надо звать огневиков, чтобы они его от скверны почистили. А если не получится, то считай, нет у тебя больше дома. И хорошо, если тебя самого получится почистить.
Слушая это всё, я вспомнил старый интернет-мем из моего мира про «очень интересно, но ничего не понятно» и решил дальше на тему огня дружинника не пытать. К тому же Влока эти вопросы заметно напрягали. Поэтому я задал ему, как мне казалось, вполне нейтральный вопрос:
— А сколько стоит запас?
Влок рассмеялся и сказал:
— Вот это хорошая шутка.
— Но я не шучу. Я действительно не помню, сколько стоит запас.
Дружинник перестал улыбаться и с искренним сочувствием произнёс:
— Сильно же тебя отравили, княжич. Запас стоит одну печать. Золотой и червонный дороже, но они просто так не продаются.
Мне хотелось расспросить ещё о многом, но в харчевне к этому моменту остались лишь мы с Влоком — все остальные уже позавтракали и явно ждали нас, чтобы отправиться в путь. Хоть я и княжич, но заставлять всех ждать, было некрасиво, поэтому я молча налёг на блины.
* * *
День прошёл, как и предыдущие два — без приключений и сюрпризов. Мы ехали от одного путевого стана к другому, в дороге болтали с Влоком, на остановках перекусывали. Солнце уже начинало клониться к закату, и нам оставался до Крепинска всего один стан. Потихоньку приходило приятное ощущение скорого окончания четырёхдневного пути. И под это дело я даже придремал, несмотря на тряску.
Проснулся я оттого, что повозка довольно резко остановилась. Поначалу я решил, что мы уже приехали к стану, но за окном виднелись поля и лес неподалёку. Влок тут же покинул повозку, я последовал его примеру.
Выйдя, не сразу понял в чём дело, но Долгой быстро прояснил ситуацию. Он указал на идущего в нашу сторону огромного ящера и сказал:
— Плохо дело, камнерог из леса вышел.
Похоже, с приятными ощущениями в связи со скорым окончанием пути я поторопился.
— А зачем он к нам идёт? — спросил я. — Разве эти зверюги не травой питаются?
— Травой, — ответил проводник. — Но камнероги глупые и почти слепые. Похоже, это самец, и он принял повозку за соперника, зашедшего на его территорию.
— Камнерог плохо видит, но при его весе, это не его проблемы, — перефразировал я старую присказку про носорога.
— Да, — подтвердил Долгой, воспринявший серьёзно моё ироничное высказывание. — Так и есть. Поэтому уходи подальше от повозки, княжич, и пригнись. На человека камнерог никогда первым не нападает, а вот случайно затоптать может.
— А вы собираетесь его пришибить? — поинтересовался я, используя термин проводников.
— Нет, — ответил маг. — К сожалению, с камнерогом нам не справиться. Будем отгонять.
Пока Долгой нам это всё объяснял, Любор достал из прикреплённого к задней части повозки короба две гро́мницы и сумки с ядрами.
— Почему не зга́рники? — спросил Влок.
— Камнерога нельзя злить, — пояснил Долгой. — Надо только напугать. Если накинуть пламя, он может в ответ напасть. Сейчас гро́мницами напугаем, и он убежит. А из Крепинска я отправлю весть в Старший Дом Братства, чтобы снарядили сюда десяток ратников со зверословом. Не дело это, что камнерог к дороге выходит.
Похоже, огневики хорошо разбирались в том, как надо вести себя с разными видами диких зверей. Но оно и неудивительно, если маги в этом мире отвечали за безопасность дорог.
— Помощь нужна? — поинтересовался дружинник.
— Думаю, сами справимся, — ответил Долгой. — Но вот ты как раз зга́рник и возьми на всякий случай.
После этих слов Любор отправился к коробу за зга́рником для Влока, а главный проводник снова посмотрел на меня, о чём-то призадумался, а затем обратился к одному из послушников:
— Сдила, отдай княжичу своего гусака, если камнерог не испугается и решит на нас напасть, то княжичу лучше дать дёру.
Вот это «дать дёру» мне категорически не понравилось. Убежать, сбежать, скрыться, смотаться — ни в одном из слов, описывающих соответствующий процесс, не было ничего героического, но дать дёру — это прям вершина. Оно как бы понятно, что я для Долгоя — мальчишка. Но всё равно стало немного обидно.
А проводники тем временем зарядили и выстрелили. Похоже, у ядер как-то регулировалось, где они должны взрываться. Эти разорвались на подлёте — задолго до того, как приблизиться к ящеру. Громко и с очень яркой вспышкой.
Трицератопс немного отступил, но в бегство пока не обратился. Он стоял и смотрел в нашу сторону. Тогда маги произвели ещё по одному выстрелу. Эффект был тот же. Зверь попятился, но не убежал.
— Почему он не бежит? — спросил Влок.
Но ответить дружиннику никто не успел, так как зверь наконец-то побежал.
На нас.
Это было неожиданно и в планы проводников никак не входило.
— Сдила, уводите княжича! — заорал Долгой и принялся заряжать гро́мницу.
Любор же бросился к коробу — видимо, за зга́рниками. А Сдила испуганно уставился на меня, не зная, как приступить к выполнению приказа. Послушник был совсем юным и, видимо, просто не представлял, как ему себя вести с самим княжичем.
Так как я никуда