– Но почему ты никому не сказала? – возмутился Вим. – Мортону, например, или Крису? Как ты могла поехать туда одна?!
– Крис принимал экзамены, а я не могу все время звать на помощь Мортона, дорогой. Он твой бывший секретарь, а не мой мальчик на побегушках. К тому же я поехала не одна. Со мной был Фульхио, наш шофер.
– И что произошло? – вклинился я.
– Да ничего особенного, – отмахнулась Эллен. – Как я и сказала, Эйб был в депрессии и пьян. Я убеждала его… снова лечь в клинику, говорила, что мы все оплатим. Он отказался. Прости дорогая, я не хотела тебе всего этого говорить. В итоге я просто оставила ему денег. По-моему около двухсот долларов. Я не хотела… я боялась, что, что…
– Что отец упьется до смерти, – мрачно закончила Пиппа.
– Ну, он был взрослым человеком, и я не могла решать за него, как ему поступать со своей жизнью. Честно говоря, когда ты тем летом сказала, что Эйб съехал из своей ночлежки, мне было немного стыдно тебе признаться, что я дала ему денег. Я подумала, что он снова ввязался в какую-то авантюру. Или решил начать жизнь с чистого листа в другом городе. Эйб уже так несколько раз поступал, но потом снова срывался.
Что ж. Это объясняло, откуда у Эйба появились деньги, чтобы заплатить вперед за комнату. Куда бы он ни исчез, он явно рассчитывал вернуться не позже чем через три месяца.
Старшие Роббены наконец попрощались со мной и чинно выплыли из комнаты. Кристиан сбежал намного раньше, не дожидаясь окончания рассказа матери. Пиппа последовала за Эллен, продолжая что-то у нее взволнованно выспрашивать. Остались мы вдвоем с Мортоном.
Я вспомнил, что бывший сенатор определил своего бывшего секретаря моим новым помощником.
– Не подскажете, я смогу где-то достать в этом доме фотографию Рэйми при жизни? Я пытаюсь понять, чем он занимался последние месяцы, а снимок из морга как-то не располагает людей к откровенности.
– Идемте, – рявкнул Мортон и устремился через анфиладу комнат.
Мы оказались в помещении, которое я бы назвал «музыкальной залой», поскольку в центре стоял рояль. Однако неизвестно, пользовались ли инструментом по назначению, потому что на рояльной крышке, а также на каминной полке и шкафчике для музыкальных пластинок громоздились снимки с рамках.
– Важные фотографии стоят в кабинете сенатора и в парадной гостиной. Там, где он с Вильсоном, Рузвельтом и Трумэном. Где они с миссис Роббен на различных мероприятиях в Вашингтоне или здесь в Калифорнии. Например, сенатор с Пэтом Брауном19, избранным четыре года назад губернатором Калифорнии. Естественно от демократической парти. Или как миссис Роббен прошлым летом торжественно открывает школу для неимущих в Анахайме. А здесь семейные снимки. Даже те, которые не каждому стоит видеть.
Мортон покопался в рамках на рояле и извлек одну, которую подтолкнул ко мне. На фотографии был изображен Эйб в джинсах и рубахе в горошек, держащий за руку пятилетнюю Пиппу. Эйб смотрел в камеру исподлобья и криво улыбался из-за стянувшего кожу шрама. Судя по фону, фото было сделано на какой-то передвижной ярмарке.
– Как вы понимаете, Рэйми не был любителем фотографироваться, – пояснил Мортон. – Так что Пиппа очень дорожит этим снимком. Постарайтесь не потерять.
Я аккуратно вынул фото из рамки и положил во внутренний карман пиджака.
– Можно еще посмотреть? – спросил я, кивая на ряды снимков.
– Валяйте. Только Рэйми тут больше нет.
Я узнал молодых Вима и Эллен, позирующих с двумя маленькими детьми. Видимо, юную Тину с новорожденной Пиппой, снятой явно любительской камерой: она была одета в какое-то серое мешковатое платье, а слипшиеся светлые волосы безжизненно висели, будто девушку только что окатили ушатом воды, но это не умаляло ее красоты. Юная мать напоминала сказочную русалку, которая только что приволокла на берег своему рыбаку плод их любви.
Было довольно много фотографий Кристиана и Тины в отрочестве: на лошадях, в школьной форме, с клюшками для лакросса, в квадратных выпускных шапочках. Везде сестра дерзко улыбалась, а брат глядел сосредоточено и печально.
Особняком стояли фотографии их матери времен ее светской юности: в шикарном бальном платье начала века, в конной экипировке и со стеком в руке, с большим английским луком, в купальном костюме, который, несмотря на свою целомудренность, не скрывал великолепия ее фигуры и длинных ног. Аманда была права, красота молодой Эллен скорее пугала, наверное не так много ухажеров могли решить, что они достойны этой белокурой богини.
Еще я заметил несколько снимков, где Эллен и Вим позировали с третьим молодым человеком. На пляже, на фоне автомобиля, в вечерних туалетах с бокалами в руках. Этот же персонаж, уже в одиночестве, был заснят в экспедиционном костюме по моде начала века. На другом фото Эллен, одетая в костюм для сафари, стояла рядом с тем же молодым человеком на фоне пустыни, верблюдов и мертвого льва или еще какого-то незадачливого представителя семейства кошачьих.
– Арьен Де Бур, кузен сенатора. Знаменитый исследователь, возможно, вы о нем читали. Они были очень дружны, мистер Де Бур всегда останавливался в поместье, когда приезжал в Калифорнию. Здесь же он и застрелился, когда узнал, что смертельно болен. Вы заметили, что Кристиан как будто немного заикается? – неожиданно спросил меня Мортон.
– Да, мне так показалось.
– Потому что именно он нашел труп дяди. Мальчику было всего десять лет. Он был очень привязан к Арьену, отправился сразу после завтрака к нему в коттедж и обнаружил, что тот выстрелил себе в голову. Это стало настоящим шоком для Кристиана, он почти год после этого не разговаривал. Совсем. Пришлось показывать мальчика специалистам. Потом речь у него выправилась, но не до конца. Знаете, что интересно? Когда Кристиан с семьей вернулся, чтобы преподавать в Роббене, он выбрал для жизни именно тот самый коттедж, в котором застрелился Арьен. Интересно у некоторых людей устроен мозг, не находите?
Ого. Кажется я недооценил Мортона. Если он и был преданной овчаркой, то овчаркой весьма разговорчивой и с собственным мнением.
– Давно вы работаете на Роббенов? – спросил я.
– Ох, дайте вспомнить. Я начинал в штабе сенатора, еще когда он только избрался в нижнюю палату. Потом когда он уехал из Вашингтона, то пригласил меня стать его личным секретарем. Я был уверен, что вскоре