Салфетку Йонас аккуратно положил мне на колени, открыл горшочек и оттуда одуряюще вкусно пахнуло свежесваренным куриным бульоном. Сам же повар уселся напротив меня и с умилением любовался накрытым столом.
— Ваш завтрак, госпожа Моргана, — Инвар приглашающе указал на тарелку с курицей, — Вы уж извините, что все такое скромное, но ваш друг... тот, который.... ну... лечил вас..., — и кузнец опасливо покосился на младшего брата, — в общем, он сказал, что вам сейчас нужно самое мягкое и... — еще один кроткий и боязливый взгляд на Йонаса, — и простое.
Тот презрительно хмыкнул и отвернул нос в сторону.
— Тоже мне, целитель нашелся! — что-то подсказывало, мерзейшество ему запомнился явно не только близким знакомством со стеной в моей комнате.
Я потянулась за вилкой и именно в этот момент желудок сделал очень громкое «уррр». А ведь я, и правда, сегодня еще не завтракала.
— Что происходит в городе? — поинтересовалась, прожевав первый кусок разваренной до почти до состояния тряпочки курятины.
Братья переглянулись и одновременно мрачно нахмурились.
— Слушок пошел, что вы народ отравили, госпожа Моргана...
— А что вообще случилось? — голова все-таки еще немного побаливала. Или это из-за нервов? — Помню, что мы с Валосирелем..., — я запнулась и покосилась на Инвара, чтобы не наболтать лишнего, — ...разговаривали, а потом меня стошнило и я отключилась
— Видать, хороший был разговор! — презрительно скривил губы Йонас. Я удивленно уставилась на своего кулинара. Ну надо же, а он умеет язвить. Надо будет все-таки выяснить, что же у него случилось с мерзейшеством. Их отношения после эпизода у стены явно перешли на новый уровень.
Кузнец задумчиво почесал в голове:
— Собственно, я тоже знаю немного. Этот Вало... Валорель... Ваэль...
— Называй его мерзейшеством, — с милой улыбкой предложила я, — Так будет понятней, о ком речь.
Йонас молча выставил большие пальцы в жесте одобрения и мы с ним заговорщецки переглянулись и коварно заулыбались.
— Так вот, — смущенно кашлянул Инвар, поглядывая на нас с кулинаром. Он еще не был морально готов называть высокородных иномирских гостей настолько приземленными прозвищами. Ничего, привыкнет, особенно если узнает о том крайне «милом» предложении, что сделал мне ильфариец, — Увидел вас у ... хм, мерзейшества на руках и... Сначала, правда, подумал всякое, но потом пригляделся — а вы без сознания, госпожа Моргана. Я бегом на помощь. Кто знает этих иномирцев, вдруг он вам навредил. Мерзейшество тащил вас домой, сказал, что отравились чем-то. Я предложил лекаря позвать, но он отказался, у него диплом какой-то пары медики...
— Парамедика, — поправила я, зло откусывая особенно большой кусок от куриной ножки. Как хотелось, чтобы это была не ножка, а горло, и не куриная, а..., — Скорая медицинская помощь, так что хоть здесь он не соврал.
Инвар кивнул понимающе и продолжил:
— А у самого дома мы встретили пациента вашего, Таэля. И он как увидел вас у него на руках, аж в бешенство пришел, заорал что-то на своем, руками замахал. Возмущался очень. Мерзейшество ему тоже начал руганью отвечать. Они чуть не передрались как петухи боевые за право вас в дом занести.
Я недовольно фыркнула. Тоже мне, нашли куклу-неваляшку. Хотя... Где-то внутри чуть-чуть потеплело, когда услышала про злость белобрысого ушастика. Значит, не все еще в нем потеряно для общества, не чужды ему забота и милосердие к ближним.
Тут же себя одернула — с какой это стати начала высочество ближним считать? Он же все накопители стащил, сволочь королевская!
— А в тот момент, когда Таэль перехватил вас на руки, вас вырвало прямо на мерзейшество, — так вот почему дорогущий камзол Валосиреля валялся в комнате на полу, — В общем, пока вас внесли в дом, пока меня погнали искать Йонаса...
Я перевела взгляд на шеф-повара.
— А я что? — развел он руками, — Я ничего! Стою на площади, слушаю красивую музыку, радуюсь празднику, пирог раздаю всем желающим. Тут прилетел Инвар, всех разогнал, меня домой потащил...
Как однако быстро эта парочка начала считать мой дом своим.
— А там меня мерзейшество к стенке поставил, мол чем я отравил госпожу чародейку. А я что? Я ничего! — он повысил голос на октаву, распаляясь все больше несправедливым обвинением, — У меня все продукты экологически чистые и мытые в колодезной воде. И ножи, и тарелки, и тазик...
Ох, мой тазик! Пригорюнилась я, вспоминая подо что мерзейшество использовал злосчастную кухонную утварь. Не везет мне с тазиками все-таки. Пора переходить на кастрюльки!
***
А на площади перед ратушей начинался самый настоящий митинг.
— Мы требуем немедленного расследования! — орал бондарь, потрясая мощным кулаком. Капитана чуть не снесло звуковой волной и он на мгновение оглох, но через пару секунд пришел в себя и тряхнул головой, возвращая слух.
— Да! Да! — поддержали бондаря нестройным хором возмущенные горожане. — Вы обязаны провести расследование!
— Немедленно!
— У нас там дети гибнут, а вы тут штаны просиживаете!
Капитан городской стражи глубоко вздохнул и вытер со лба капли холодного пота. Просидеть железные доспешные набедренники было сложно, но ситуация и правда была Хальт ее забери. Вот уже полчаса он лебедем распинался перед собравшимися на площади шайнвилльцами, уговаривая, успокаивая и обещая все, что пожелают, лишь бы не взбунтовались.
Ночью несколько жителей Шайнвилля слегли с признаками отравления. Кому-то повезло больше, кому-то меньше, но симптомы были у всех одинаковые — сильные боли в голове и желудке, тошнота и рвота до изнеможения. Хуже всего пришлось маленькой Янине, дочери Сурраны Прим с улицы Светлых Прях. Под утро измученный ребенок потерял сознание и, как говорил лекарь Ливрин, до сих пор в себя так и не пришла.
А ровно в восемь утра у дверей ратуши стояла Иржина Дивайн и обвиняла в отравлении иномирскую ведьму, клянясь и божась Хальтом, что лично видела, как та что-то сыпала в свой пирог на общем праздничном столе.
***
— Иржина Дивайн? — я аж поперхнулась вареной морковкой из овощного рагу. Курицу умяла в один присест, запивая густым и вкусным бульончиком. Теперь пришло время овощей. И не