В этот момент я осознал то, до чего не додумывался ранее. Даже если аппарат работает, возможно, некоторым людям такое обследование будет противопоказано.
К примеру, электромантам. Таким магам, каким, к примеру, был покойный Леонид Рокотов. Есть риск, что магнитные поля таких магов навредят аппарату или же самому человеку. Тут уже сложно предсказать, что случится.
— Я не могу тебе пока что рассказать, какие свойства у этого символа. Не сейчас, пожалуйста. Только когда мы останемся наедине, — прошептал Илья.
— Ответь только на один вопрос, и я отстану, — произнёс я. — Никаких электромагнитных свойств в этом магическом символе нет?
— Каких? — нахмурился Синицын. — А… Нет-нет! Она у меня для другого. Никаких стихийных магических сил, даю слово.
Что ж, ладно, я в любом случае обязан был убедиться. Но Синицын говорит правду. Я уже давно научился определять, лжёт он или нет. И, кажется, я уже вспомнил, что означает этот славянский символ. Если я прав, то мы вообще ничем не рискуем.
М-да… Кроме того, если я правильно помню значение этого знака, всё встаёт на свои места. Это слишком похоже на Синицына.
— Хорошо, значит, приступаем, — кивнул я и запер Илью в диагностическом коробе. — Стой смирно! Когда я дам сигнал, постарайся вообще не совершать лишних движений. Просто замри.
— Понял-понял, — послышался его голос изнутри. — Начинайте уже! Мне тут душно, и боль в плече опять усиливается.
Я взглянул на Захарова. Тот в напряжении ждал моего сигнала.
— Запускайте, мастер, — велел я. — Пора проверить, не зря ли мы с вами столько времени корпели над этим механизмом.
Максим Захаров повернул рычаг, кристаллы начали запускаться. Я крикнул Илье, чтобы тот не двигался. Ему придётся потерпеть всего несколько секунд. И…
— Поехали, — сказал я и лично нажал на кнопку, которая должна была выпустить рентгеновские лучи.
Хлоп!
Короткая вспышка электричества, и аппарат сразу же выключился. Так и должно быть. Всего лишь один снимок. Нам не нужно, чтобы Синицына облучало на протяжении нескольких минут или даже секунд. Достаточно одного мгновения — и снимок готов.
Но это при том условии, если у нас всё получилось.
— Всё, мастер Захаров, выводите Синицына и уложите его на ровную поверхность, — велел я. — Я пока проявлю плёнку.
У меня уже была оборудована специальная комната. Химические вещества, необходимые для завершения снимка, я закупил заранее. Те, которые нельзя было купить, заменил или создал самостоятельно. В этом деле я хорошо разбирался, поскольку в прошлом несколько лет проработал рентген-лаборантом одновременно с учёбой в медицинском университете.
Я зашёл в небольшое тёмное помещение, убавил свет магической лампы, а затем поместил снимок в специальный поддон с жидкостью, которая выполняет функцию проявителя. Это химическое вещество превращает зёрна бромистого серебра в металлическое серебро как раз на тех участках, куда воздействовало рентгеновское излучение.
Выждал некоторое время, затем переместил снимок в обычную воду, чтобы смыть остатки проявителя, и зафиксировал его на специальной магнитной доске. Дальше по правилам необходимо ещё раз промыть и уже после этого высушивать снимок, однако я уже видел проявившееся изображение.
Сработало… У нас получилось!
Я несколько минут рассматривал рентгеновский снимок и сразу же поставил предварительный диагноз. По идее, после такого исследования уже ставится окончательный, но я должен был опросить Илью, чтобы убедиться, не ошибся ли наш аппарат.
Если картина со снимка совпадёт с клинической картиной, значит, у нас действительно вышло создать самый прорывной аппарат этого века.
Неужели мы снова смогли опередить время?
Я вернулся в главный зал мастерской, где лежал Синицын. Его уже расположили на одном из рабочих столов.
— Ну что? — взволнованно спросил мастер Захаров. — Получилось? Или…
— Погодите, — перебил его я. — Для начала мне нужно опросить нашего первого пережившего рентген пациента.
Я подошёл к Илье, внимательно осмотрел его туловище и отметил для себя несколько деталей. Его правое плечо опущено, смещено внутрь и немного вперёд. Левой рукой он прижимает повреждённую конечность к туловищу.
Хотя, по моим прикидкам, повреждена не конечность, а кое-что другое. В районе груди и плечевого пояса никаких кровоизлияний нет. Значит, перелом закрытый.
— Можешь описать, где конкретно чувствуешь боль? — спросил я.
— В районе правого плеча и чуть ниже, прямо над грудью, — описал он.
Всё сходится. Вот теперь я точно могу быть уверен, что не ошибся в диагнозе. Наш рентген-аппарат работает!
— У тебя перелом правой ключицы, — сказал я, а затем добавил: — Потерпи несколько секунд. Будет неприятно.
Очень нехороший перелом. Эта кость соединяет лопатку и грудину, а к ней крепится огромное количество мышц и связок, отвечающих за движение пояса верхних конечностей. Именно поэтому Илья не может шевелить правой рукой. Ведь при её движении всегда перемещается и лопатка, а следовательно — это приводит к ещё большей травматизации повреждённой ключицы.
Я повернул руку Синицына, тот вскрикнул, но после этого собрался и стиснул зубы. Следом я направил поток лекарской магии в ключицу и мигом срастил все слои костной ткани. Процесс был болезненный, но занял совсем немного времени.
— Проклятье! Это ж надо было так облажаться! — выругался Илья и тут же принялся активно жестикулировать обеими руками. Значит, всё уже пришло в норму. — Рухнуть с обычной лестницы… Позор!
— Это я виновата, мне не нужно было отвечать тебе так резко! — воскликнула Бронникова. — Ой… В смысле — вам!
Илья и Светлана уставились друг на друга так, будто впервые встретились. Я заметил, как оба мигом покраснели и отвели взгляд.
Ох, ну и цирк… Только с Синицыным могло произойти нечто подобное. Хотя… Есть у меня одно нехорошее предположение. Очень надеюсь, что я ошибаюсь.
Но никак иначе объяснить столь странное поведение Бронниковой я не могу. Со стороны выглядит так, будто между этой парочкой промелькнула искра. Вот только знакомы они едва ли два дня.
Это — не моё дело, разумеется. И я не стал бы вмешиваться в это, если бы не догадался, что означает символ на груди Синицына. Всё это может быть очень тесно взаимосвязано.
— Итак, Илья, — привлёк к себе внимание друга я. — Рука у тебя ещё несколько дней поболит. Дома я тебе дам болеутоляющий порошок. Не беспокойся, благодаря нашему аппарату мы смогли быстро определить диагноз.
На деле я с самого начала понимал, что проблема именно