– А что, если убили ее не из-за денег, а из-за телефона?
– Да у нее даже не самая последняя модель была, – отмахнулась Настя.
– А каким способом, кроме пароля, он разблокировался?
– Не помню, а что? – нахмурилась девушка.
– Тело Анны разделили на части, при этом одной не хватает. Какой?
– Кисти.
– А на кисти у нас что?
– Пальцы, – радостно отозвался Виктор, будто нашел ответ на детскую загадку.
– Ага, с отпечатками.
– То есть, – Настя завороженно смотрела на меня, – убийце нужно было содержимое ее телефона, а не сам гаджет?
– В таком случае для того, чтобы его разблокировать, ему нужен был палец жертвы.
– Но ведь пропала целая кисть!
– Ну, если бы мы недосчитались одного только пальца, это сразу вызвало бы ряд вопросов. Тут же убийца все предусмотрел: поделил тело на части, а одну из них прихватил с собой, чтобы иметь доступ к ее телефону. В случае с пальцем ему пришлось бы зверствовать еще сильнее.
– Что же такого хранила там Аннушка, что человек пошел на такие крайности?
– Вероятно, что-то очень важное, – деловито вклинился Виктор Сергеевич.
– И дорогое, – подсказала я.
– Шантаж! – первой считала мой намек Настя. – Конечно! Татьяна, ты гений!
– Мы просто рассуждаем, – вернула я коллег с небес на землю. – Ничего однозначного в этом преступлении пока, увы, нет.
– Теперь будто бы картина вырисовывается, – настаивала она. – Жуткая, конечно, но уж с чем имеем дело… Деньги, спрятанные в морозилке, Аннушка получила, шантажируя кого-то!
– И этому кому-то вскоре стало понятно, что одним подношением дело не кончится. Тогда он решает избавиться от компромата, который Ефременко, вероятнее всего, хранила в телефоне.
– А заодно и от Аннушки, – с печалью в голосе выговорила Анастасия Алексеевна.
– Не проще было бы выбрать что-то одно: кражу телефона или убийство? – деловито осведомился Виктор.
– Ага, так бы она телефончик-то и отдала! Она же его из рук не выпускала. Неужели сам не помнишь?
– Ну дали бы по башке, отобрали гаджет, воспользовавшись отпечатком, пока она в отключке. И хватит.
– А потом Ефременко очнется и посадит обидчика? – приняла я сторону Насти.
– Но что за компромат там мог быть? На кого? – не унимался Виктор.
– Мы знаем об угрозах, которые получала Алия Воронцова, так? – заметно приободрилась Анастасия.
– Что-то относительно денег, которые следовало вернуть, как я и рассказывал. Потом заявление с подачи Аннушки женщина забирает, а угрозы чудесным образом прекращаются.
– Чудесным ли? Возможно, вполне закономерно.
– То есть деньги отправителю вернули? – не понял Субботкин.
– Нет, просто компромат перекочевал из рук Алии в Анины, – предположила Настя. – И угрозы Воронцовой стали неактуальны.
– Но ведь в сообщениях речь идет о деньгах, не об информации, – напомнила я.
– Деньги могут быть частью неких сведений, которыми Аннушка и принялась шантажировать отправителя. Сама Воронцова могла даже не подозревать, что обладает какими-то ценными знаниями или доказательствами, ну а Анна Петровна смекнула.
Я внимательно слушала версию Насти, и у меня родилось неожиданное предположение:
– Алия Вагизовна и Алиса Владимировна. Инициалы обеих: А. В.
– Ну да, и что с того? – не понял Виктор.
– То есть обе они Воронцовы А. В.
– Так.
– Алия приходит писать заявление к Насте, но Ефременко решает взяться за дело сама, причем после того, как узнает фамилию посетительницы. А с Алисой Воронцовой она знакома.
– Ты думаешь, она заподозрила, что шантажист перепутал адресата?
– Если он брал сведения из каких-нибудь списков с контактами, гуляющих по Сети для разносчиков спама, там вполне могли быть фамилии и инициалы без расшифровки. Наш злодей находит Воронцову А. В., проживающую в этом городе, и принимается строчить угрозы. Только предназначены они ее однофамилице.
– Но как Ефременко понимает, что это могут быть сообщения для ее знакомой? Подумаешь, фамилии одинаковые! Не самые редкие при том.
– Только в том случае, если знает, что Алисе могли угрожать.
В кабинете повисла тишина, которую я вскоре решила нарушить:
– Как продвигается расследование ее убийства?
– Печально, – вздохнул Виктор. – Сегодня снова встречаюсь с ее сестрой, надеюсь получить хоть какие-то зацепки. Ни мужа, ни сожителя, ни даже парня у жертвы не было, так что бытовой конфликт становится все менее вероятным. Впрочем, не исключено, что объявился какой-нибудь бывший… Или сама сестра заточила на Алису зуб!
Настя прикрыла глаза ладонью, давая понять, что думает относительно этих версий. Я была с ней полностью солидарна.
Тишину нарушил скрип открывающейся двери. На пороге кабинета появился Крюков. Он вошел, и Виктор Сергеевич тотчас поднялся с места, очевидно, решив, что мы с Анастасией находимся за рабочими столами, а вот он может сойти за праздного сотрудника.
– Кисть нашли, – заявил Даниил Альбертович.
Я не сразу поняла, о чем речь, в отличие от Субботкина.
– Руку Анны Петровны?
– Именно.
– Какой кошмар! – прошептала Настя.
– Кошмар был в лесу, сложен под деревцем, – возразил Виктор.
– Звери утащили? – спросила я.
Ответ Крюкова нас шокировал:
– Дети.
Уже через час мы с Настей мчали в поселок Видное. Субботкин хотел было отправиться с нами, но вовремя вспомнил о встрече с сестрой Воронцовой, отменять которую в свете наших последних обсуждений было никак нельзя.
Небольшой населенный пункт располагался в паре километров от того места, где были найдены останки Ефременко. Три широкие улицы, соединенные между собой проулками. Автостанция с заколоченными окнами, перед которой поставили современную автобусную остановку, магазин и почта. Сразу за поселком начинался лес.
Нас интересовал восьмой дом по Главной улице, она, впрочем, мало чем отличалась от двух остальных, поэтому происхождение ее названия осталось загадкой.
Дом из красного кирпича был огорожен железным забором, калитка была заперта изнутри. Я хотела было ее открыть, но Настя уже набирала номер хозяев в своем телефоне. Вскоре нас встретила женщина, на улице она появилась в домашнем халате, невзирая на мороз. На вид ей было около сорока: круглое румяное лицо, короткая стрижка. Желтые резиновые перчатки ярким пятном выделялись на руках. Обута женщина была в войлочные темно-зеленые тапки.
– По дому хлопочу, – объяснила, стягивая перчатки, Людмила Тимофеевна, так звали хозяйку.
Мы устроились в кухне. На плите что-то варилось в большой кастрюле. По распространяющемуся запаху я предположила, что она готовит борщ к обеду.
– Еда еще не готова, а вот чаем напою! Правда, Максим все конфеты съел, зараза такая!
Я предположила, что она имела в виду сына. Людмила Тимофеевна живо накрыла на стол, поставив перед нами и сушки, и варенье, и даже бутерброды с копченой колбасой.
– Девочки, вы не стесняйтесь, – суетилась она. – Работа у вас тяжелая. Небось и поесть толком