— Послезавтра в девять утра, ладно? — уточнила она.
— Договорились. Где встретимся?
— Подъезжай к моему дому.
Легко заурчал двигатель, и она выехала со стоянки.
Илья договорился с Иегудой Векслером об отгуле и в назначенное время ожидал Елену у её дома. На ней был бежевый костюм, мягко облегающий её стройную фигуру. Он явно был ей к лицу. Подойдя к машине, она широко улыбнулась, открыла дверь и села на переднее кресло.
— Ты красавица! — восхищённо произнёс он.
— Мы вообще прекрасная пара, — сказала она. — Ты не находишь?
— Весь день наш, до половины восьмого. В восемь я должен быть дома. Куда поедем? У тебя есть предложение?
— Я хочу показать тебе очень классное место под Иерусалимом, — заявила Елена.
— О чём речь? — спросил Илья.
— Не будем терять время. Сам увидишь.
— А как туда добираться?
Она объяснила, что нужно доехать до перекрёстка возле мошава Ора и свернуть налево. А потом она скажет. После въезда в Ору дорога петляла серпантином, обходя причудливые склоны горы и открывая им слева большой массив хвойного леса. После очередного поворота Илья увидел необычное строение на вершине холма.
— Что это за чудеса? — спросил он.
— Мемориал Джона Кеннеди, — ответила Елена. — Правда, ты не ожидал такого вдали от Америки?
— Как он здесь оказался? — поинтересовался Илья.
— Когда его убили в шестьдесят третьем году, евреи — члены Демократической партии — зарыдали и решили возвести в честь него в Израиле что-то особенное. Нашли это место в Иудейских горах. Через три года построили. Жаклин и члены семьи Кеннеди приехали, конечно, и посадили рядом несколько деревьев. Вот они.
Они вышли на стоянке и направились к входу в здание по круглой покрытой полосами бетона поверхности. Стены его складывались из многочисленных светлых опор, линии которых, чередуясь с тёмными полосами, радиально исходили от него до края площади.
— Интересный проект, какой-то усечённый конус, — произнёс Илья.
— Не конус, а пень, нижняя часть дерева. Любимого президента убили, будто дерево срубили.
— Очень необычно, — восхитился он.
— Здесь пятьдесят одна опора, по количеству штатов. Включая округ Колумбия, где находится Вашингтон. Эмблемы штатов на круглых розетках.
— Я вижу. Давай зайдём внутрь.
Они оказались в огромном круглом зале. В центре находилась полусферическая крышка, над которой горела лампа.
— Она имитирует вечный огонь, вместо газовой горелки. А вон барельеф головы Кеннеди.
Они подошли и минуту постояли возле него.
— Не знаю, кому он не угодил, но третью мировую войну он предотвратил.
— Просвети меня, — попросила Елена и обняла его за плечи.
— Американцы разместили ракеты с атомными боеголовками в Турции. Это не понравилось Хрущёву. Он распорядился привезти советские ракеты на Кубу. Кеннеди попытался остановить агрессию. Американские самолёты летали над островом и вели съёмки нацеленных на Штаты ракет. Кеннеди и Хрущёв стали вести переговоры. Договорились, что США уберёт ракеты из Турции, а Советский Союз отвезёт их обратно с Кубы.
— Так интересно! — воскликнула Елена.
— Мир был на волоске от атомной войны, — закончил Илья свой рассказ. — Мне кажется, его за это убрали ястребы, желавшие уничтожить Советский Союз.
— Теперь я знаю, за что мне быть ему благодарной. Идём, я тебе покажу ещё кое-что особенное.
Они проехали до ближней грунтовой стоянки и пошли по тропе. Лес расступился и с вершины горы показались покрытые растительностью горы и глубокие зелёные долины между ними.
— А что там за камни? — спросил Илья, увидев что-то необычное впереди.
— Могила Артура Рубинштейна. Слышал о таком?
— Мама что-то о нём говорила и о конкурсе Рубинштейна в Израиле. Она ведь преподаватель фортепьяно. Закончила Киевскую консерваторию.
— Он, действительно, основал этот конкурс пианистов. А перед смертью завещал развеять пепел над Иудейскими горами. Так и сделали. Часть его развеяли, а остальной в урне закопали здесь.
Она потянула его за собой к ограждённой цепью каменной плите, на которой на иврите и английском было выбито его имя и фамилия.
— Вот его могила. А памятник видишь?
— Какое-то нагромождение мрамора, — не без сомнения произнёс Илья. — Похоже на клавиши рояля.
— Верно. Это клавиатура рояля. Как будто он играет, и звучит его виртуозная музыка.
— А красота-то какая! — не удержался Илья.
— Представляешь, он стал слепнуть. Последний концерт дал в Лондоне почти слепым. Ему было уже восемьдесят девять. А умер в девяносто пять лет.
— Как Бетховен, который оглох. И как ему удавалось сочинять и дирижировать оркестром?
— Просто гениальные люди, — произнесла она. — Ну что, поехали в Иерусалим? Я уже проголодалась. В Катамоне есть хороший ресторан.
Шоссе петляло по кромке леса, приближая их к городу. Они не могли наговориться.
Было уже около двух, когда после обеда в ресторане они подъехали к её дому. Солнце, освободив небо от покрова белых рваных облаков, одиноко горело в чистой голубизне.
— Жарко, — сказала Елена. — Поднимемся ко мне. Я включу кондиционер.
Она говорила, стараясь не выдать обуревавшие её чувства. Своим мужским животным инстинктом он слышал её призыв. Он испытывал то же желание. Оно разгоралось в нём всё сильней. Чтобы не показать своё волнение, он постарался переключить внимание на простые вещи.
— Не возражаю. Я бы выпил кофе с твоим печеньем.
Она оценила его такт, улыбнулась и направилась к подъезду. Он как ни в чём не бывало последовал за ней.
Она приготовила кофе и поставила на стол вазочку с шоколадными пирожными. Предложила послушать музыку и включила магнитофон.
— У меня есть кассета Шопена. Играет Артур Рубинштейн. Хочешь, я поставлю?
— Ладно. Она будет прекрасным завершением нашей экскурсии.
Елена улыбнулась и подошла к шкафчику, в котором складывала свои любимые кассеты. Зазвучал «Полонез».
— Я читала, что он великолепный исполнитель Шопена.
— Уверен, так и есть. Он же польский еврей. Евреям вообще присуща любовь к культуре той страны, где они родились и жили. Это их дамоклов меч.
— Ты ещё и умён, — сказала Елена и подошла к нему.
Её близость волновала его. Она потянулась к его губам, и он ощутил её влажный поцелуй.
— Я больше не могу без тебя, — произнесла она и стала расстёгивать его рубашку.
Он поднял её на руки и понёс в спальню.
Илья проснулся в половине восьмого. Елена лежала, положив руку ему на грудь, и смотрела на него.
— Мне пора домой.
— Любовь к женатому мужчине так обычно и заканчивается, — усмехнулась она. — Ничего не поделаешь. Я сама выбрала такую жизнь.
— Было потрясающе, правда? — произнёс он.
— Ты сегодня не один раз сказал, что любишь меня. Ты и сейчас меня любишь?
— Конечно. Не хочу повторяться. Это обесценивает смысл слов.
— Ты ещё и философ.
Он