— Касси? — Он что-то положил на землю и бросился ко мне. — Что ты?
Обнял. Его ладони оказались неожиданно горячими.
— Что ты плачешь? — шептал он. — Что болит? Ну, говори же!
Но я лишь покачала головой. Стыдно было сознаваться, насколько я испугалась остаться здесь одна. Вцепившись в его куртку мёртвой хваткой, теперь просто не могла разжать пальцы. Он ведь все равно уйдет. Не сейчас, так чуть позже, когда солнце из-за деревьев выглянет.
Но уйдет же!
— Касси, успокойся, — оборотень склонился надо мной. Его дыхание мягко коснулось моих волос. — Ты чего-то испугалась?
Я затрясла головой, пытаясь взять себя в руки.
— Касси, — его хриплый голос пробирал до дрожи.
— Не уходи пока, — выдохнула я. — Еще немного побудь здесь. Я тебя умоляю, еще хотя бы чуть-чуть.
Его объятия стали теснее. Чувствуя тепло огромного тела, я словно отогревалась в нем. Прикрыв глаза, вдруг осознала, что никто, кроме мамы и Сабрины, никогда меня не обнимал. Да и было это когда-то очень давно. Я уже и не помнила, как хорошо становится в такие моменты. Легко.
— Я ведь сказал, что никуда не денусь, девочка, — прошептал он, поглаживая меня по спине. — Здесь неподалеку растет дикий шиповник. Его ягоды очень полезны. В дороге только они и спасают от простуды. Вот и решил, пока ты спишь, собрать немного. А как услышал, что зовешь меня, так и вернулся.
Я закивала, но все никак не могла успокоиться, а он и не торопился выпускать меня из своих горячих рук. И так странно было в этот момент. Так до невозможного правильно.
— Совсем ты заледенела. Рано я костер затушил, — шепнул он надо мной. — Но нужно выпить отвар из трав, пока он хотя бы теплый, Касси. И поесть. А главное — успокойся. Я здесь, девочка, никуда не ушел. Выдохни.
Закивав, я не спешила отпускать его куртку.
Он тихо засмеялся, совсем не зло. Огромная ладонь опустилась на мою голову и потрепала волосы.
Я пыталась найти хоть какие-то слова в оправдание своей слабости, но не находила. Что я могла сказать? Да, испугалась до одури. Да, готова обнимать перевертыша, лишь бы не одна в этом жутком лесу. Да, не знаю, где добыть себе еды и воды.
— И даже не умоешься, — пробормотала сокрушенно.
Его смех стал громче. Он с силой прижал меня к своей груди и выпустил из объятий, отойдя на шаг.
— И она еще нагло обманывает, что не орина, — перевертыш покачал головой. — Все тебе сейчас будет. И умыться, и приодеться. Ну и на выбор: или поверх платья мою рубашку оденешь, или одну из тех, кого я убил вчера.
— Твою! — выпалила, не подумав.
— Ожидаемый выбор, — он и вовсе захохотал.
Я стояла всего в шаге от него и разглядывала. Высокий, крепкий. Таких широких плеч я еще ни у кого не видела. Сильные руки. Я подняла взгляд выше. Могучая шея, выступающий кадык. Ничего женственного в облике. Жгучий брюнет. Неровно обрезанные локоны слегка торчали в разные стороны. А одна прядка закрывала невероятно яркие зеленые глаза.
— Нравлюсь? — Он заметил мой интерес.
— Ты уже спрашивал, — я смутилась.
— Так ты и не ответила, — он приподнял бровь.
— Неприличный вопрос, — я потерла влажные глаза и шмыгнула потёкшим носом.
— Обычный, Касси. Вот ты мне определенно нравишься, — издав смешок, он указал на тарелку с кружкой.
— По ней жук ползал, — пожаловалась я.
— Ну если ты так и дальше будешь стоять и смотреть, то весь твой завтрак в клюве вон у тех ворон окажется, — он показал на ветви над нами. Там действительно сидели несколько черных птиц и наблюдали за нами. — Они будут сытые, а ты голодная.
Глава 22
Я тихо сидела на лежанке, укутанная в одеяло, и ела едва теплые кусочки мяса. За ночь они зачерствели, но все еще жевались хорошо. И вот странное дело: сколько разных завтраков было в моей жизни, но этот — самый вкусный.
Уже не думая о приличиях, я держала косулятину руками и не обращала внимание на то, насколько они чисты.
Руни поглядывал на меня. На его переносице то и дело появлялась глубокая складка. Думал о чем-то. Хмурился, но молчал. Я вообще после столь волнительно пробуждения от него ни слова не слышала.
Доев, я покрутила головой, ища, чем бы обтереть руки.
— Любая тряпка у телеги, — подсказал мне перевертыш, наконец-то подав голос.
Выбравшись из одеяла, я пошла куда сказали. Неспешно передвигая ногами, морщилась от боли в коленях и пояснице. Походная жизнь явно не для меня. Ума не приложу, как этими вот дорогами с малолетства ходят жрицы богини Яники. И ведь ничего у этих воительниц не крутит и не отваливается.
Слышала, еще и с мечами у костров отплясывают.
Может, это я какая-то не такая.
Покрутившись у скинутых старых, местами порванных сумок, вытащила небольшой обрез серой ткани и вытерла руки. Хотела убрать его обратно, но призадумалась. В следующий раз такой телеги и скарба возле нее может не оказаться. Поэтому ткань я аккуратно свернула и забрала себе, засунув в карман куртки Руни.
Вернувшись на лежанку, опять накинула на себя одеяло и принялась следить за перевертышем.
Он нашел старенькое седло и надел его на лошадь. А теперь крепил к нему дорожные сумки.
Солнце поднималось из-за деревьев. Птицы в кустах исполняли свои песни. Ветер притих, лишь слышно было, как он вяло шуршит листвой в высоких кронах.
Время играло против меня. Я уже поняла, что одной в лесу мне никак. Просто не переживу следующую ночь. Не смогу ни найти поляну, ни развести костер. И уж тем более никто не убережет от очередной разбойничьей банды.
Никто, кроме одного конкретного оборотня, деловито собирающего провизию в сумку. Вот только как навязаться ему? Дурой нужно быть, чтобы не понимать: женщина в дороге — это обуза. Тем более такая «приспособленная» к пешим путешествиям, как я. Пользы никакой — сплошная головная боль.
Мне этому мужчине даже предложить было нечего. Ну, кроме девичьей невинности, но сдаётся мне, что у простого