Немногое рассказывается в сей повести об увечьях и ударах, в том поединке нанесенных, кроме того разве, что Берен получил немало ран, и многие из его самых сокрушительных ударов мало повредили Наугладуру благодаря гномьей кольчуге, созданной [? мастерством] и магией; и говорится, что три часа бились они, и устали руки Берена – но не Наугладура, привыкшего орудовать своим могучим молотом в кузне; и куда как вероятно, что иным был бы исход, кабы не проклятие Мима; ибо видя, что Берен слабеет, Наугладур теснил его все яростнее, и по причине тех пагубных чар воскичился он в сердце своем, и подумал он: «Я убью сего эльфа, и весь народ его в страхе разбежится предо мною!» – и, крепче сжав меч, нанес он мощный удар и воскликнул: «Погибель твоя пришла, о лесной недоросток!» – и в это самое мгновение под ногу ему подвернулся острый камень, и гном, споткнувшись, качнулся вперед, Берен же, увернувшись от удара, схватил гнома за бороду и нащупал золотое оплечье, и рванул за него, и внезапно опрокинул Наугладура ничком на землю; и выронил Наугладур меч, Берен же поймал его и зарубил недруга его же клинком, говоря: «Не стану пятнать свое блестящее лезвие твоей темной кровью, раз нужды в том нет». А тело Наугладура швырнули в реку Арос.
И вот расстегнул Берен ожерелье и, дивясь, загляделся на него, и узрел Сильмариль, тот самый камень, что добыл он из Ангбанда, снискав себе сим подвигом бессмертную славу; и молвил он: «Вовеки не видели глаза мои, о Светоч Фэери, чтобы сиял ты и вполовину столь прекрасно, как ныне, в оправе из золота и драгоценных самоцветов, и магии гномов»; и велел он омыть сие ожерелье от крови, и не выбросил его, не ведая о его силе, но унес с собою назад в леса Хитлума.
Этому отрывку из «Сказания о Науглафринге» в «Квенте» соответствуют лишь несколько слов, приведенных во фрагменте, процитированном на стр. 255.
В том бою [при Сарн Атраде] Зеленые эльфы захватили гномов врасплох, едва те оказались на середине переправы, нагруженные награбленной добычей; и погибли там гномьи вожди и почитай что все их воинство. Берен же забрал Наугламир, Ожерелье Гномов, в коем подвеской крепился Сильмариль…
Этот пример наглядно иллюстрирует мое замечание о том (стр. 249), что мой отец «переводил в сокращенный и обобщенный формат все то, что одновременно живо представлял себе в куда более подробном, непосредственном и драматичном виде».
Этот небольшой экскурс в «Утраченное сказание» об Ожерелье Гномов я завершу еще одной цитатой, к которой восходит рассказ о смерти Берена и Лутиэн и гибели Диора, их сына, в «Квенте» (стр. 232–233). Я начну этот фрагмент с диалога между Береном и Гвенделин (Мелиан), когда Лутиэн впервые надела Науглафринг. Берен объявил, что никогда прежде не казалась она столь прекрасной, но Гвенделин молвила: «Однако ж Сильмариль долго пробыл в Короне Мелько, а она откована кузнецами воистину недобрыми».
Тогда рекла Тинувиэль, что не милы ей ни драгоценности, ни самоцветы, а мила отрада эльфийского леса, и, дабы угодить Гвенделин, сорвала она ожерелье с шеи; но Берен тому не порадовался и не дал его выбросить, но сберег в своей [? сокровищнице].
После того Гвенделин пожила какое-то время с ними в лесах и исцелилась [от своего всепоглощающего горя по Тинвелинту]; и в конце концов в печали возвратилась в землю Лориэна, и не будет о ней более речи в преданиях жителей Земли; а Берена с Лутиэн вскорости настигла судьба смертных, кою провозгласил Мандос, отпуская их из своих чертогов, – и в том, верно, проклятие Мима явило свою силу, ибо рок свершился над ними ранее ожидаемого; и на сей раз эти двое не вместе прошли тем путем; когда же Диор Прекрасный, дитя их, был еще мал, Тинувиэль мало-помалу истаяла, так же, как в последующие времена угасали эльфы во всем мире; и исчезла она в лесах, и никто более не видал, чтобы танцевала она там. Берен же обошел все земли Хитлума и Артанора, разыскивая ее, и вовеки никто из эльфов не был так одинок, как он; и он тоже истаял и ушел из жизни, и Диор, сын его, остался правителем над бурыми эльфами и зелеными и Владыкою Науглафринга.
Может статься, правду говорят эльфы, и эти двое охотятся ныне в лесу Оромэ в Валиноре, а Тинувиэль вечно танцует на зеленых травах Нессы и Ваны, дочерей Богов; однако ж велико было горе эльфов, когда Гуильвартон их покинули, и, поскольку остались они без вождя и ослабла их магия, умалились они и в числе; и многие ушли прочь в Гондолин, ведь слух о его растущем могуществе и славе втайне передавался шепотом из уст в уста среди всех эльфов.
Однако ж Диор, когда возмужал, правил многочисленным народом, и любил он леса, как некогда Берен; и в песнях именуется он главным образом Аусир Богатый, ибо владел он дивным камнем, оправленным в Ожерелье Гномов. Но вот история Берена и Тинувиэли померкла в его сердце, и стал он носить ожерелье на шее, и возлюбил его прелесть всей душою, а слава о том камне распространялась как лесной пожар по всем областям Севера, и говорили эльфы друг другу: «Сильмариль пылает в лесах Хисиломэ».
В «Сказании о Науглафринге» в подробностях повествуется о нападении на Диора и о его гибели от руки сынов Феанора, и это последнее из «Утраченных сказаний», обретшее последовательную форму, завершается бегством Эльвинг:
И блуждала она по лесам, и прибились к ней немногие оставшиеся из бурых эльфов и зеленых, и ушли они навсегда от полян Хитлума и достигли юга, глубоких вод Сириона и отрадных земель.
Вот так все судьбы фэйри сплелись в единую прядь, и прядь эта – великое сказание об Эаренделе; и к истинному началу сего сказания подошли мы ныне.
* * *
Далее в «Квенте Нолдоринва» следуют фрагменты, посвященные истории Гондолина и его падению, и истории Туора, который взял в жены Идриль Келебриндал, дочь Тургона, короля Гондолина; сыном их был Эарендель; вместе с ними он спасся при разрушении города и добрался до Устьев Сириона. «Квента» продолжается после бегства Эльвинг, дочери Диора, из Дориата к устьям Сириона (стр. 256).
Однако близ Сириона, где обосновались немногие уцелевшие