Возможности шведской армии, сочетавшей национальные отряды с шотландскими и немецкими наемниками, ведущей преимущественно стрелковый бой, не произвели впечатления на русское командование.
Поражение в войне нередко имеет следствием проведение военной реформы. К сожалению, по ряду причин Русскому царству не удалось преобразовать до Смуты свои вооруженные силы.
Тем не менее ряд мероприятий был проведен. По-видимому, атаки гусарской конницы в ходе Московской войны были редки. В реестре «выдающихся побед и атак польской гусарии» польского историка Р. Сикоры нет побед под Венденом и на реке Торопа, как и ряда других завершающего периода Ливонской войны[76]. Во всяком случае, специальных мер для противостояния ударам конных копейщиков русским правительством предпринято не было. Шведы же, потерпев поражение от гусар под Кирхгольмом в 1605 г. начали нанимать подразделения пикинеров. У Русского государства был еще один грозный враг – Крымское ханство. В борьбе с легкой конницей тяжелые копейщики, как конные, так и пешие, были малоэффективны. Поэтому правительство Русского царства озаботилось повышением огневой мощи своей армии.
К концу правления Ивана Грозного численность стрелецкого войска достигла 12 000. Стрелецкая пехота подразделялась на три «статьи» – стрельцы «стремянные», фактически царская «лейб-гвардия», стрельцы московские, отборные подразделения, и гарнизонные части – городовые стрельцы, расквартированные по городам и крепостям русского государства[77].
По оценке В.В. Пенского, накануне Смуты армия царя насчитывала не менее 20 000 стремянных, московских и городовых стрельцов. Согласно смете 7139 г. (1630/31), в ведении Стрелецкого приказа находилось 19 540 стрельцов и их начальных людей. Кроме того, в ведении Казанского двора находилось еще 11 182 стрельца. Всего 30 500 стрельцов. К началу 1630-х годов Русское царство более-менее восстановилось от последствий Смуты, но не достигло прежнего уровня, поэтому можно допустить, что в начале XVII в. 20 000 стрельцов было нижним пределом численности стрелецкого войска[78].
Шляхтич С. Немоевский в начале XVII в. писал, что царь Иван Грозный в годы войны с королем Стефаном Баторием, убедившись в важности вооруженной огнестрельным оружием пехоты, «после войны учредил во всех пограничных городах стрельцов с ружьями, которые хотя и выезжают на войну на конях, когда наступает необходимость, спешиваются и, отпустив коней, выстраиваются перед конницей пешими с рушницами, длиннейшие из которых они именуют пищалями, а короткие самопалами». Самопал – кавалерийский карабин с колесцовым или кремнево-ударным замком[79].
Действительно, в конце правления Ивана и в особенности в 90-х гг. XVI в. на юге, на крымской «украйне», были организованы отряды конных самопальников и пищальников. В.В. Пенской считает: «Образцом для них вполне могли быть немецкие рейтары, с которыми русские познакомились в ходе Ливонской войны 1558–1561 гг., и наемники, служившие Ивану Грозному в 60-х – начале 80-х гг.»[80]
В дополнение к стрельцам во 2-й половине XVI в. правительство стало верстать на службу сначала «вольных» людей, а затем и черносошных и даже монастырских, помещичьих крестьян и беглых в казаки. Получив землю, казаки были обязаны снаряжаться в поход самостоятельно. Первое время казаки несли преимущественно пешую службу. С конца XVI в. их начали перевооружать пищалями и требовать службы на коне, превратив в аналог драгун[81].
В ряде случаев казаки составляли значительную часть полевой армии. Так, по подсчетам автора, в составе войска, посланного против Лжедмитрия I в 1604 г., конных казаков, вооруженных пищалями, было 2628 из 21 000 войска[82].
Роспись войска, посланного против самозванца в 1604 г[83].
Казаки, по предположению А.В. Малова, впервые на постоянной службе появились в городах, расположенных на польской границе. На службу в большинстве случаев зачислялись сложившиеся спаянные дружины – казачьи станицы во главе с атаманом и его помощником есаулом. В ряде случаев на постоянную службу атаманы и казаки прибирались по одному из вольных казаков и гулящих людей. Иногда при отписании в казну земельных владений на украине московских чинов в городовые казаки переписывали бывших казаков, служивших в статусе боевых холопов в дружинах столичных аристократов. Казаки в городах были тем многочисленнее, чем слабее здесь была служилая корпорация дворян и детей боярских. В случае если казаков в городе было около сотни и более, правительство старалось поставить во главе их голову из местных дворян[84].
Казачья конница 2-й половины XVI – начала XVIII в. в тактике, воинском мастерстве и вооружении мало чем отличалась от городовых дворян и детей боярских. Различия были в правовом статусе и обеспечении. Казаки, не имея населенных и вотчинных земель, не могли нести дальнюю конную службу без значительного финансирования от государства. Статус провинциального помещика для казаков был перспективой служебного роста. Правительство поощряло казаков, верстая поместными окладами, вводя верхушку городового казачества в структуру служилого города[85].
В эпоху Смуты наполнившие Россию казачьи объединения жили за счет «приставств» – принесенного выходцами Речи Посполитой системного коллективного грабежа местного населения, что, по оценке А.В. Малова, было гораздо гуманнее, чем открытый бессистемный грабеж. Однако в условиях Смуты нередко именно казаки оказывались той последней военной силой, оказывавшей реальное и весьма эффективное сопротивление интервентам[86].
Рост численности стрелецкого войска к концу XVI в. связан не столько с польской и шведской угрозой, сколько с крымской. Так как в самом конце века в Поле был выстроен целый ряд новых городов-крепостей. Для планомерного и организованного строительства крепостей Иван Грозный в 1583–1584 гг. создал специальный орган – приказ Каменных дел[87].
В 1585–1595 гг. были проведены масштабные мероприятия по укреплению обороноспособности страны. Известно, что в этот период на вооружение Пскова поступила партия полуторных пищалей. В новопостроенный Архангельск для защиты устья Двины были отправлены несколько орудий. Также артиллерией были снабжены Кольский и Сумский остроги[88].
На Волге были построены крепости Самара и Царицын, а на юге – Воронеж, Кромы, Елец, Оскол, Курск и Белгород. Эти крепости также снабжаются бронзовой и железной артиллерией, в том числе полуторными пищалями[89].
По имеющимся данным, только крупные каменные крепости, такие как Псков, Новгород и Москва, имели тяжелые орудия с калибрами до 40 фунтов и более. Осада Пскова Стефаном Баторием показала, что тяжелая дальнобойная артиллерия способна держать лагерь осаждавших на почтительном расстоянии и с успехом бороться против осадных батарей противника. К сожалению, обеспечить все крупные города такими орудиями русское правительство не имело возможности. Даже в такой мощной крепости, как Смоленск,