Дикари, обезумевшие от ярости и запаха крови, лезли напролом, размахивая своими ржавыми тесаками и дубинами. Они не умели фехтовать, не знали тактики. Их сила была в числе, в первобытной, животной ярости.
Но против них стояла стена. Стена из щитов, из копий, из стали и мужества. Воины Долгорукова и Романовича, облаченные в новую, почти неуязвимую броню, держали строй. Они дрались молча, сосредоточенно, каждый их удар был точен и смертоносен.
Композитные нагрудники и шлемы выдерживали удары, которые проломили бы любую латы. Мечи, выкованные «Фениксом», легко разрубали самодельное оружие дикарей и их незащищенную плоть.
К’тул стоял позади вместе с Идрисом и продолжал держать непробиваемый для арбалетов и огненных горшков щит. И, как думал старый маг, рано или поздно любая преграда рухнет, если как следует подождать и поднажать.
А поднажать было чем.
[Александр Кулибин]
Я стоял на небольшом возвышении у входа в ущелье и мог хорошо видеть происходящее. Мои инженерные ловушки, мои тактические расчеты сделали свое дело. Они проредили врага, заставили его умыться кровью, лишили его первоначального натиска. Но теперь… теперь все решалось здесь, внизу. Силой, мужеством, стойкостью каждого отдельного воина.
Я видел, как Иван Кречет со своей Бьянкой, которую он использовал теперь как короткое, но мощное копье, пронзает насквозь одного из дикарей. Видел, как Руслан и Олег, работая в паре, как два разъяренных медведя, крушат врагов своими тяжелыми мечами. Видел, как Миша, ловкий, как кошка, прикрывался щитом от ударов и тут же ударял выстреливаемым шипом. Практика пошла ему на пользу.
Но дикарей было слишком много. Они лезли и лезли, перешагивая через трупы, не обращая внимания на потери. Их ярость и численное превосходство начинали сказываться. Наша стена щитов, еще недавно казавшаяся несокрушимой, начала прогибаться. То тут, то там дикарям удавалось прорваться, завязать бой внутри нашего строя.
— Арбалетчики! Огонь по флангам! — кричал я, пытаясь скоординировать действия стрелков на склонах. — Не дать им обойти!
Болты свистели, находя свои цели, но это было все равно что пытаться вычерпать море ложкой. На место каждого убитого вставало двое новых.
Я чувствовал, как по спине пробегает холодок. Мы держались. Но как долго мы сможем продержаться? Еще час? Два? А потом… потом они нас просто сомнут. Задавят массой.
Нужно было что-то делать. Что-то, что могло бы переломить ход битвы. Но что? Все мои «сюрпризы» уже были использованы. Теперь оставалась только сталь, только мужество.
И я видел, что этого недостаточно.
[К’тул]
К’тул стоял в тылу своей орды, бесстрастно наблюдая за тем, как кровавый прилив разбивается о стену щитов и копий. Живая масса давила всем своим бесконечным потоком, но этого было мало. Место, в котором встал строй солдат плечом к плечу и не пропускал ордынцем было воистину узким. К’тул не смог не отметить тактического преимущества со стороны военачальников, которые соорудили именно в этом месте преграду и выстроили бойцов.
Старый маг недовольно поморщился, ощущая, как темный щит тянет из него энергию. Да, теперь у него было ее навалом, но если так продолжать стоять — рано или поздно силы закончатся. А значит…
Он повернул свою высохшую, похожую на череп, голову к Фтангу, который с нетерпением переминался с ноги на ногу, как огромный, рвущийся с цепи пес.
— Иди, — проскрипел К’тул. — Твой выход. Смешай их.
Фтанг не заставил себя ждать. Радостный, почти звериный рев вырвался из его необъятной груди, и он, словно запущенный из катапульты валун, врезался в ряды защитников.
Это было похоже на то, как таран пробивает стену. Композитные щиты, выдерживавшие удары мечей и топоров, с треском разлетались в щепки под его сокрушительными ударами.
Копья не успевали достигать тела великого (в буквальном смысле) Фтанга, потому что здоровяк либо отбивал их, отмахиваясь, либо невероятно резво уходил в сторону, сминая солдат под собой.
Он не просто прорывал строй — он его уничтожал. Люди, закованные в лучшую броню, которую только мог создать «Феникс», разлетались в стороны, как кегли, их кости ломались с сухим, тошнотворным хрустом.
Фтанг не пользовался оружием. Ему оно было не нужно. Его кулаки, размером с небольшие наковальни, были страшнее любого меча. Он сметал все на своем пути, внося в ряды обороняющихся хаос и первобытный ужас человека, увидевшего саблезубого тигра.
Вот один из воинов попытался с отчаянным криком воткнуть острие копья здоровяку прямо в горло, когда тот подставился, но Фтанг с ловкостью успел схватить копье за древко в нескольких сантиметрах от артерии, после чего рванул на себя, сбив воина с ног и пинком наги, как по футбольному мячу, подкинул его в воздух, а затем, крутанув его же копье, пронзил насквозь, раздробив и копье и композитный нагрудник.
И так было с каждым, кто пытался противостоять несоразмерному человеку, чей интеллект был едва выше интеллекта черемши.
Мэтр Скворцов, до этого момента наблюдавший за битвой с вершины ущелья, не мог оставаться в стороне. Он увидел, как рушится их тщательно выстроенная оборона, как воины, не в силах противостоять этой неудержимой мощи, начинают пятиться. Старый маг ударил посохом о землю.
— Vinda! — его голос, усиленный магией, пронесся над полем боя.
Из каменистой земли вырвались толстые, узловатые корни, которые, словно живые змеи, обвились вокруг ног Фтанга, пытаясь сковать его движения. Но великан лишь взревел и с легкостью разорвал их, словно гнилые веревки.
— Stigr! — Скворцов не сдавался.
Из-под земли выстрелили острые, как копья, каменные шипы, целясь в грудь и живот Фтанга. Но тот, прикрывшись телом одного из несчастных дикарей, которого он подхватил с земли, как щит, принял удар на него. Шипы с хрустом вошли в тело, но до самого великана не достали.
Александр, стоявший у входа в ущелье, с ужасом наблюдал за происходящим. Его план обороны давал сбой. Он не учел эту переменную. Он не мог предположить, что в рядах дикарей окажется такое чудовище. Ярость, холодная и острая, начала закипать внутри.
Он спустился с возвышения так быстро, как только мог, и, выхватив свои самострелы, бросился в самую гущу боя.
Саша же, не обращая внимания на творящийся вокруг хаос, видел только одну цель. Не Фтанга. Нет. Великан был лишь инструментом. Нужно было уничтожить того, кто держал этот молот в руках. К’тула. Саша инстинктивно понимал, что