У меня перехватывает дыхание, и я судорожно вцепляюсь в край подоконника. Париж?! Нет. Этого никак не может быть. Меня точно накачали наркотиками, и я до сих пор под кайфом. Вода. Нужно выпить воды. Нахожу на кухне стакан, наполняю водой и вливаю в себя все до последней капли.
Поворачиваю ручку входной двери и понимаю, что я не заперта! (Лезть через окно – так себе план Б.) Перед тем, как уйти, замечаю на столешнице в кухне воткнутый в розетку сотовый. Кладу его в карман толстовки. Потом открываю ящик, в котором среди разного барахла оказываются чеки и, что удачно, мелкие купюры. Деньги тоже запихиваю в карман. Напоследок прохожу еще раз по квартире в поисках чего-нибудь полезного, и мой взгляд случайно падает на фотографию в рамочке на кофейном столике. Беру снимок в руки, чтобы лучше разглядеть, и глаза у меня лезут на лоб. На фотографии я в пышном свадебном платье, с уложенными в свободный пучок волосами обнимаю… француза-похитителя!
Нет. Мне все мерещится. Это не на самом деле! Я просто сплю или у меня галлюцинации из-за наркотиков. Я заснула в гостевом домике на Бейнбридж-Айленде. Как я могла проснуться здесь? С ним? Да еще и замужем?
Желудок резко сжимается от спазма, и мне становится нехорошо. Я кидаюсь к стоящему под окном растению, и меня выворачивает прямо в кашпо. Стою на коленях, утирая лицо и переводя дух, и пялюсь на старинное кольцо с бриллиантом на левом безымянном пальце. Желтый овальный бриллиант настолько поражает, что я невольно выпускаю фотографию из рук. Она падает на пол, и по стеклу расползается паутина неровных трещин, за которой почти невозможно разглядеть нижнюю часть улыбающихся лиц на снимке. Остаются видны только их глаза. Две пары пронзительных глаз.
И тут меня осеняет. Себастиан! Его зовут Себастиан! Я трясу головой, пытаясь справиться с нахлынувшими воспоминаниями. Они всплывают одно за другим – будто давно потерянные сокровища, которые волны выбрасывают на берег.
Кажется, это было лет шесть назад? Или семь? Мы познакомились на свадьбе нашей общей подруги, где оказались единственными, кто пришел без пары. И проговорили почти весь вечер… в основном о целесообразности брака.
– Как думаешь, сколько они протянут? – шепнул мне Себастиан, когда молодожены вышли на танцпол, а из динамиков полился голос Элвиса: «Я… не могу… не влюбиться в тебя»[7].
– Ты что такое говоришь? – возмутилась я.
Себастиан не ответил, и я с любопытством вгляделась в его лицо.
– Ты за них не рад? – спросила я.
– Конечно, рад, – уверил он. – Просто ребята даже не подозревают, что сейчас у них самое лучшее время. Потом начнется проза жизни.
Поначалу я разозлилась, настолько бессердечными показались мне слова Себастиана. Но они не шли из головы – и, честно говоря, задели меня за живое. Ведь я все это наблюдала на примере мамы до самой ее смерти. Бесконечный поток романов, которые начинались со страстной любви и заканчивались ненавистью. Постоянный поиск своего суженого лишь для того, чтобы найти его… и потерять. И так по кругу.
– Наверное, ты пресытился жизнью, – предположила я, приглядываясь к нему: лет на десять старше меня, красив. Слишком красив.
– А ты, вероятно, слишком наивна, – с озорной улыбкой парировал Себастиан.
Я отмахнулась от его слов нетерпеливым жестом и глотнула еще шампанского. Неужели его циничная точка зрения верна? Да и вообще, что я знаю о любви? Только то, что она заканчивалась. А потом я задумалась о счастливых парах среди своих знакомых. Например, Кристиан и Фрэнки.
– Короче, – безапелляционно заявила я, – все у них будет прекрасно.
– Дай-то бог, – знающе подмигнул Себастиан, глядя на счастливых молодых на танцполе.
– Выходит, ты противник брака?
– Ты упускаешь главное, – покачал головой он.
– Так просвети меня, о мудрейший!
Себастиан наклонился ко мне и тихо произнес:
– Я не противник брака и не считаю, что молодожены обречены. Просто я реалист. Один человек не в силах заменить другому весь мир. На мой взгляд, людям нужно оставаться открытыми к общению и испытывать все радости бытия, понимаешь?
– Ну конечно, что еще мог сказать француз! – ответила я, скептически приподняв бровь.
– Touché. Я сражен, – рассмеялся он. – Но объясни мне, почему все, как одержимые, спешат запереть любовь на замок? Не всему суждено длиться вечно. Некоторые романы полыхают от страсти в начале, да так сильно, что на потом топлива не остается. Другие едва мерцают, зато со временем даже разгораются. Я хочу сказать одно: мы не знаем, что нас ждет. Но когда жизнь дарит нам прекрасный момент, как сейчас, – он сделал выразительную паузу, – им следует насладиться сполна.
Себастиан медленно провел ладонью по моей руке. Не зная, как реагировать на эти оскорбительные и одновременно чувственные слова, я отодвинулась на стуле подальше от него.
– Потанцуем? – спросил он.
Я отпила шампанского и улыбнулась. «Почему бы и нет?» – подумала я, шагая за Себастианом к танцполу. Мы приветственно помахали молодоженам и девочке, которая держала букет невесты во время венчания. Очаровательная малышка кружилась в белом платьице под музыку.
Себастиан вел меня в танце, а я вдруг вспомнила о маме. Добрая, ранимая, она, словно белка в колесе, вечно бежала за любовью, но так и не сумела ее догнать. И что в итоге? Обессиленная, утратившая веру, одинокая. Для мамы любовь стала разочарованием: вроде бы близкая, но всегда ускользающая. Почему? Мамины неудачи – следствие ее недостатков? Или дело в мужчинах, в которых она влюблялась? В мужчинах, которые никогда ее не любили по-настоящему?
Песня закончилась, и я сказала Себастиану, что хочу сесть на место, сославшись на головную боль. На самом же деле его слова меня зацепили. Я не могла понять, что беспокоит меня больше: легкомысленность теории Себастиана о любви или мой глубинный страх, что он прав?
Как призналась мне новобрачная по возвращении из свадебной поездки на Карибы, она специально посадила нас с Себастианом рядом в надежде, что между нами вспыхнет искра.
– Вы понравились друг другу? – спросила она. – Со стороны все выглядело именно так!