– Ян гочжун с туфанями замышляют измену! – и, окружив помещение станции, убили гочжуна, а заодно его сына, Сюаня, и еще иных.
(Прежнее имя гочжуна было Чжао. Он был сыном Чжан И-чжи. В годы «Тяньшоу» никто не мог сравниться с Чжан И-чжи в высочайшем благоволении императрицы. Всякий раз, возвращаясь домой, он поднимался на башню, и лестницу убирали, а вокруг дома разбрасывали груды терновника, чтобы ни одна служанка не могла к нему проникнуть, – так повелела императрица. Его мать опасалась, что род Чжана останется без наследника, и спрятала служанку по имени Бинь-чжу в двойной стене башни. Вскоре та забеременела и родила гочжуна. После смерти Чжан И-чжи мать гочжуна была выдана замуж в род Янов.)
Император вышел из почтовой станции, чтобы успокоить войско. Но солдаты и не думали расходиться. Император взглянул на приближенных, словно спрашивая о причине. Тогда Гао Ли-ши сказал:
– Во всем виноват гочжун. Правда, он уже понес наказание, но Ян гуйфэй – его сестра, и к тому же она принадлежит к числу приближенных Вашего величества. Это тревожит солдат. Умоляю совершенномудрого подумать и принять решение. (В другом варианте говорится: «Как солдаты могут разойтись? Ведь корень зла еще цел». Конечно, Гао Ли-ши разумел Ян гуйфэй.)
Император вернулся на двор станции. Между стеной, которой был обнесен двор, и зданием был тупичок. Не в силах войти в свои покои, император остановился здесь, склонив голову и опираясь на посох. Чувства совершенномудрого словно помутились.
Долго стоял он так, пока чиновник столичного округа, Вэй Э (сын Цзянь Су), не приблизился к нему и не сказал:
– Ради успокоения страны умоляю Ваше величество забыть о личных привязанностях!
Наконец император вошел в свои временные покои и вскоре показался в дверях, поддерживая Ян гуйфэй. Он проводил ее до северного выезда на почтовую дорогу и здесь простился с нею, предоставив остальное Гао Ли-ши. Рыдания гуйфэй свидетельствовали, что она не владела своими чувствами. Кое-как собравшись с силами, она проговорила:
– Желаю всем счастья. Ваша раба долго пользовалась благосклонностью государя и умирает, не тая обиды. Прошу вас только совершить перед Буддой положенные обряды.
– Желаю тебе возродиться в счастливых краях, – сказал император.
После этого Гао Ли-ши удавил ее под грушей перед буддийским храмом. Едва она испустила дух, с юга прибыли личжи. Император взглянул на них и несколько раз тяжело вздохнул. Потом он сказал Гао Ли-ши:
– Исполни за меня обряд.
Обряд жертвоприношения был совершен, а солдаты все держали в осаде императорскую ставку. Тогда тело Ян гуйфэй завернули в расшитое покрывало, положили на ложе и выставили на дворе почтовой станции. Чэнь Сюань-ли вместе с другими получил повеление войти во двор и осмотреть тело. Чэнь Сюань-ли приподнял голову Ян гуйфэй и убедился, что она мертва.
– Кончено, – сказал он.
После этого осада была снята. Останки Ян гуйфэй похоронили за пределами западного предместья, в одном с лишним ли к северу от главной дороги. Она прожила тридцать восемь лет.
Сидя на коне и держа в руках фрукты личжи, император сказал Чжан Е-ху:
– Теперь мы отправляемся в Цзюньмэнь. Птицы поют, цветы опадают, все зеленеет: и воды, и горы. И это лишь усугубляет мою скорбь о Ян гуйфэй.
Как-то император выехал верхом из Дворца блеска и великолепия, намереваясь удостоить своим посещением дом госпожи Гого.
Однако Чэнь Сюань-ли сказал ему:
– Ваше величество не свободны выезжать куда вздумается.
Император выслушал его и повернул коня обратно.
На другой год, когда во дворце готовились к Празднику фонарей, император хотел совершить вечернюю прогулку. И опять тот же Чэнь Сюань-ли сказал:
– За дворцом большой пустырь. Чтобы Вашему величеству там гулять, надо загодя приготовиться. Если Вы непременно хотите совершить вечернюю прогулку, я снимаю с себя всякую ответственность.
Император и на сей раз внял его совету.
Все это, так же как обращение Чэнь Сюань-ли к императору в Мавэе, в присутствии войск, говорит о храбрости этого человека.
Еще до событий в Мавэе прорицатель Ли Ся-чжоу написал такие стихи:
Люд покинул город Янь.
На границе войска нет;
Там, где бесы под горой, —
Шелком стянут был браслет.
Первая строчка означает, что в город Янь из Цзимэня пришли войска Ань Лу-шаня. Вторая строчка намекает на поражение Гэ Шу-ханя у заставы Тунгуань. Третья скрывает знак «вэй» – часть наименования Мавэй, – состоящий из двух иероглифов: вверху «гора», под ней «бесы», то есть подразумевает Мавэй. И наконец, последняя строчка говорит о смерти Ян гуйфэй: ведь детское ее имя – Нефритовый Браслет, и Гао Ли-ши удавил ее шелковым шарфом.
А вот другое предвещание: Ян гуйфэй любила украшать прическу накладными волосами и отдавала предпочтение желтым юбкам, и в конце годов «Тяньбао» столичные ребятишки распевали песенку:
В волнах не видно парика,
И юбку унесла река.
Прежде, бывая на приемах у императора, Ань Лу-шань в разговоре с ним допускал всякие шутки. На этих приемах почти всегда бывала и Ян гуйфэй. Сердце не выдержало, и он полюбил ее. Когда он узнал, что Ян гуйфэй погибла в Мавэе, он несколько дней скорбел и печалился. Хотя его вырастил Ли Линь-фу, гочжун стал ему заклятым врагом. С этого все и началось.
Тем временем госпожа Гого достигла Гуаньдяня в Чэньцане. Как только туда дошли слухи о смерти гочжуна, начальник уезда, Сюэ Цзин-сянь, во главе чиновников и разного прочего люда бросился в погоню и нагнал ее как раз у въезда в бамбуковую рощу. Госпожа Гого решила, что это мятежники, и сперва убила своего сына, Вэя, потом дочь. Супруга гочжуна, Пэй-жоу, сказала ей:
– Сестра, пожалей меня – облегчи и нашу участь!
Тогда Гого умертвила Пэй-жоу с дочерью, а потом перерезала горло себе. Но она умерла не сразу и была доставлена в тюрьму. Она спросила:
– Кто заключил меня в тюрьму – император или мятежники?
– Не твое это дело, – отвечал тюремщик.
Кровь комком подступила к горлу, и она скончалась. Похоронили ее в восточном предместье, под тополем, в десяти с лишним шагах к северу от главной дороги.
Император покинул Мавэй и направился в Фуфэн. По обочинам цвели цветы, буддийские храмы окружал багульник. Он долго любовался этими кустами. Их прозвали благоносными, потому что они вызывают мысли о близких.
Они достигли Сегукоу; здесь уже несколько дней подряд шел дождь. Колесницы тряслись по настилу горной дороги, и звон колокольчиков эхом отдавался в горах.
Император с грустью вспомнил Ян гуйфэй и, прислушиваясь к звону, сочинил мелодию