– То-то, – сказала Аделаида, – мелюзга несчастная. Пойдёте ночевать к Алику.
– Бабушка утром пер-пугается.
– Ничего. Марш домой!
– А ты? – спросил Колька.
– Буду продолжать наблюдение.
Ребята ушли.
Луна-то была. А никакого лунатика не было…
Ну и ночка!
Иван в это время спал самым, как сказал бы Алик Соловьёв, пер-спокойным образом. И спал Иван потому, что устал. А устал Иван потому, что за Бандюгой гонялся. А гонялся он за Бандюгой потому, что хотел его спрятать. А спрятать его он хотел потому, что Бандюга мог помешать ему лунатить.
Устал Иван, лёг отдохнуть да и уснул до утра.
Аделаида знала, что никакой он не лунатик и что вообще всё это выдумки. Спорить же с Иваном бесполезно: он кого угодно переговорит и наврёт столько, что не разберёшь.
Вот и надо было его уличить.
Поэтому Аделаида и сидела на скамейке под огромной липой напротив клуба. Глаза сами собой закрывались.
Вдруг она вздрогнула и едва не вскрикнула.
Прямо на неё шёл пёс. Поймите, не просто шёл, а прямо на неё.
Аделаида не шевелилась.
Пёс ткнулся влажным носом в её колени и замер с закрытыми глазами.
Из-за угла клуба появились две фигуры и направились прямо к Аделаиде.
Впереди шагал милиционер Егорушкин, за ним вприпрыжку торопился дед Голова Моя Персона.
«Попалась, – подумала Аделаида. – Теперь мне попадёт! Да ещё как!»
– Вот он, лунатик! – обрадованно закричал дед. – Былхвост!
– А это что за особа? – удивлённо спросил Егорушкин, направляя луч электрического фонарика на девочку. – Что ты здесь делаешь?
– Лунатика караулю.
– Какого ещё лунатика?
И Аделаида рассказала о том, как её попросили взять Ивана Семёнова на буксир и что из этого вышло.
– Эх, сколь лунатиков-то развелось! – воскликнул дед.
Откуда-то донеслись не то крики, не то плач…
Все прислушались.
– За мной! – приказал Егорушкин.
Выбежав за угол, они увидели Пашу, Кольку и Алика, которые брели, спотыкаясь, по улице и ревели.
Увидев милиционера, ребята умолкли.
Оказалось, что бабушка Алика была глуховатой и они не могли ни достучаться, ни дозвониться.
– Ну и ночка! – сказал Егорушкин. – Придётся всех вас за нарушение общественного порядка отвести в отделение и составить протокол.
– Не надо-о-о!
– А что мне с вами делать прикажете?
– Иван во всём виноват, – прохныкал Колька, – из-за него… вот его и отводите… вот на него протокол и составляйте…
– Виновата я, – сказала Аделаида, – я здесь старшая.
– Граждане! – воскликнул дед. – Спросите меня, кто виноват, отвечу! Спрашивайте!
– Кто виноват? – спросил Егорушкин.
– Я! – гордо ответил дед. – Это я, голова моя персона, про лунатиков Ивану рассказал. Значит, надоумил его. Готов понести заслуженное наказание.
– Сейчас надо решить, куда эту мелюзгу спровадить, – озабоченно проговорил Егорушкин. – Уж вы меня извините, а придётся родителей будить.
Когда все разошлись под громкие вопли ребят, дед сказал:
– Идём, Былхвост, на дежурство. И не вздумай больше лунатика из себя строить. Кончилось моё терпение. Понял? И милиция вашим братом лунатиком заинтересовалась. Делай выводы.
…Утром Иван Семёнов пришёл в школу чуть ли не первым.
Утром
Вернее, не пришёл, а прибежал.
Он трусил. Очень. Даже стыдился немного. Он понимал, что теперь никто ему не поверит, сколько ни сочиняй про свою страшную болезнь.
Невезучий он человек – что поделаешь? Не нарочно же он проспал.
Одна только и была надежда, что Аделаида тоже проспала.
Тут она и подошла. И с нею ребята.
– Вчера я себя прекрасно чувствовал, – сказал Иван. – Пилюль много съел. Да таблеток ещё разных. Здорово помогло. Всю ночь спал. Впервые за много лет. А вы?
– А мы ночью дежурили, – ответила Аделаида, – с товарищем Егорушкиным.
– А также с псом Былхвостом, – добавил Паша, – он тоже лунатик. Вроде тебя.
– Врун и хвастун, – сказала Аделаида. – Из-за тебя им дома знаешь как попало!
Ребята громко вздохнули.
– После уроков останешься, – приказала Аделаида, – начнём!
У Ивана мороз по коже пробежал.
– И правильно! – воскликнул Иван. – Ещё мало попало! Да я бы вас всех за такое безобразие в милицию забрал! Суток на семьдесят!
– За какое такое безобразие?! – поразился Колька Веткин.
– Пер-путал ты что-то, – сказал Алик Соловьёв. – Это пер-ступников в милицию забирают.
– А может быть, вы и есть преступники во главе вот с этой особой. – Иван показал на Аделаиду. – Зачем к человеку пристали?! – крикнул он. – Почему человеку нормально жить не даёте? Почему даже ночью ему от вас покоя нет?!
– Так ведь мы… – пробормотал Паша Воробьёв. – Так ведь мы ему помочь хотели!
– Не нужна ему ваша помощь ни капельки! – сказал Иван, отвернувшись. – Он жить по-человечески хочет!
Ему ночью спать надо,
а вы хотите, чтоб он
по крышам скакал
да по проводам
бегал! Не
выйдет!
Глава пятая,
писать которую автору очень не хотелось, потому что в ней Иван Семёнов снова совершает ряд плохих поступков, начинает драку с Аделаидой, терпит поражение и… выступает по телевидению
Аделаида наносит первый удар
После уроков Аделаида поймала Ивана уже во дворе школы за руку и привела обратно в класс.
– Не могу я сейчас заниматься, – жалобно сказал Иван, – есть я хочу. Когда я голодный, то могу в любой момент хлоп на пол. Обморок.
– А если поешь?
– Тогда всё в порядке. Могу хоть целый час заниматься.
Аделаида достала из портфеля свёрток, развернула – шесть бутербродов с маслом и колбасой.
«Ух ты, крокодильская дочь! – подумал Иван. – Вот свалилась на мою бедную голову!»
– Ешь, – грозно проговорила Аделаида, – лодырь несчастный. Лунатик заспанный.
– А ты паровоз бесколёсный.
– А ты… – Но она сдержалась, иначе бы они разругались, и предложила: – Ешь на здоровье.
Чего-чего, а есть Иван любил и умел. И если бы за это умение давали звания, то Иван был бы примерно подполковником, так что бутерброды он уничтожил быстренько.
– Наелся?
– Спасибо. Ни капельки. Придётся домой идти.
– Сначала выучишь уроки.
– Не могу. Учти: не не хочу, а не мо-гу.
– Можешь.
Иван почувствовал, что сердце его замирает от страха, но проговорил громко и отчётливо:
– Не мо-гу! Не мо-гу! Не мо-гу!
Аделаида крикнула:
– Можешь!
И – трах! – кулаком по столу.
Понимал Иван, что если сейчас отступит, то потом будет ещё труднее. И, закрыв от страха глаза, он крикнул:
– Не могу и не желаю!
Тишина.
Иван открыл один глаз и у самого носа увидел большущий кулак.
– Последний раз предупреждаю, – сквозь зубы произнесла Аделаида, – если