— Никаких скоростных аномалий вчера не было. Когда ты скрылась в темноте, я даже рта открыть не успел, как уже нёсся в противоветровой капсуле куда-то вдаль. О вызове Вездесущих… Кстати, о месте, куда ты отправилась, мыслей тоже не было. Не успел, извини. Так что, про то, как перемещался, ничего сказать не могу.
Да я даже с места не сходил. Стоял и таращился во все глаза, пока не оказался в чорио с заболевшими. Потом…
Правда, в спину меня всё-таки толкнули, и я вывалился из кинозала, в котором пребывал. Или летал. Дальше ты всё сама видела. То есть, я тебя увидел, как приземлялась на крышу.
— С места, значит, не сходил. А как ребятишек доставил к Марте? Тоже стоя в кинозале? — задала Истома правильный вопрос, который я не успел обмозговать под одеялом.
— Ну, после того как ввалился в домишко, чтобы искать там пару из ларца, одинаковых с лица, только разных… Свет у меня в груди включается. То есть, всё время включён. Когда в тьму-тьмущую захожу… Когда в тьму-тьмущую… Он… Он… Он! — чуть ли не вскрикнул я от озарения и умолк, прервав рассуждения, а скорее расследование всего случившегося после прибытия на Тейю.
«Наследник, как пить дать. Его рук дело. Если, конечно, у него есть руки. Но как? Дождался вступления в должность Провидения и стёр… Переписал всё, что было? Головастики, начиная с меня, канули в лета, получается? Кто тогда меня… Спас?
Наследник же был в курсе, что прошлое, настоящее и будущее существуют… Но и Провидение… Но и Курос, он же Протас… Тоже знал о будущем. Значит, у них случилась размолвка, и я в том самый виноватый? Или это кто-то неизвестный по поручению Протаса выключил меня из одной галактической розетки, а включил в другой? В этой Тмиме?
Даже имён этого мира, астры… Ничего не узнал… Или не мог узнать, а теперь… Может, так всё и задумано. Что тогда изменилось? Ведь рано или поздно Наследник… Щей-Индос снова сменит Протаса, и всё повторится?» — увлёкся я ошеломлявшими прояснениями в золотой голове, доставшейся дурачку, и в который раз проигнорировал вопли недовольной Амбистомы.
— Ничего не повторится! Ничегошеньки! Не будет больше никакого Щея-Кощея! Индоса-индуса не будет! За время, пока ты здесь, Вселенная переписала свою историю заново. В прошлом и будущем. В прямом и в обратном. Везде! Правда, Головастиков не спасли, извини. Теперь вы Катаносцы, но ты уже и об этом «помнишь», — чуть ли не прокричала моя домомучительница каким-то чужим незнакомым голосом и вернула меня на грешную землю.
Правда, она все это кричала молча. Рта не открывала точно. Стояла, щурилась ухмылкой многомудрого оборотня и улыбалась.
— Чего замолк? Продолжай думать вслух. Хорошо же получается, — подмигнула Глаша, и я понял, о том, что ничего не повторится, кричал мне кто-то другой.
Кто-то настолько могущественный, настолько великий и знавший обо всём на свете, что понять это моим ущербным… Лишённым воспоминаний разумом не получится. Разве что сжалится кто-нибудь и подскажет.
— На чём я остановился? На тьме-тьмущей? — спросил я Истому, а она заулыбалась и кивнула, мол, продолжай с любого места, которое нравится.
И я продолжил вспоминать, рассуждать и обдумывать. Вслух и с подробностями, как учил дед Паша, которого возможно тоже «переименовали» или даже стёрли из анналов истории вместе с Каликами, дядькой Угодником и всей нашей посреднической командой.
«Ещё посмотрим, чья возьмёт. Если что, сам вырою пещеру и сделаю проход в ближайший адресатор», — пообещал я себе, а заодно тому всемогущему голосу, сообщившему последние известия от обновлённой Вселенной.
— Меня перед командировкой в подземное царство модернизировали. Да-да, ваши Вездесущие, которые у нас Эсхатос-Протос. Были ими, а теперь…
Глаза как-то подрихтовали, чтобы видел в темноте. Вот я и адаптировался. Увидел всю внутреннюю обстановку в домишке. Надыбал, где спали принц и принцесса, оценил их габариты и примерный вес. Потом взвалил мальчишку на плечо, как скатку шинели, а девчушку вместе с одеялом в охапку и бежать на свежий воздух. Мало ли, что за болезнь их сразила.
Кстати, пахло от них пивом, а не вибрионами, которые холерные.
Во дворе снова парализовало. Хорошо, что мордой лица целился в сторону… В нужную сторону.
Снова небо сделалось прозрачным до горизонта и даже дальше. Потом картинка мира поплыла навстречу так, будто летел вперёд и с песней про «Не кочегары мы, не плотники». А высотники. Когда впереди появилась костяная тропа в лагерь людоеда, вспомнил, что нужно думать о конце этой тропы. Подумал и получил…
Опять получил что-то напоминавшее толчок в спину. Оказался на месте и загорланил: «Тревога! Пациенты с неизвестной, но очень заразной болезнью! Будет двое взрослых и двое детей. На вид обезвоживание с отсутствием температуры у взрослых, а у деток тридцать восемь по Цельсию, не больше. Лица у тех и других, как у вашего похудевшего Гиппократа. Черты заострены, глаза запали, вокруг глаз синева. Правда, не знаю ни как они выглядели, когда были здоровыми. Ни откуда в курсе о холере, будь она неладна».
Пока всё это проорал, весь лагерь встал на уши. Забегали, засуетились, а тут и ты прилетела. Только мне почему-то кажется, что ты два раза прилетела и принесла по одному одеялу с человечком внутри, — под конец басни об оборотнях-спасателях я не только вспомнил события ночи, но и почуял подвох и пройдох в лице домомучительницы Окипеты.
— Считай, это напарница моя была. Помогла мне. Похожи мы друг на дружку, как все наши глашатаи. Так кто ты, медвежонок? Понимающий мир?.. Вездесущих?.. Астр? Или всех вместе взятых?.. Точно. Ты Понимающий Вселенную. Катаносец Симпанты, как описано в старой легенде. По-нашему, по-научному – Катаноиси тоу Симпантос.
Значит, сама Вселенная тебе подсказывает и про холеру, и про способ сгибания пространства. Тот метод, которым ты перемещаешься по обитаемой части планеты.
Значит, не фантастический «Варп», а самое настоящее изменение геометрии пространства. Впереди схлопывается, а за спиной расширяется. Делаешь шаг и оказываешься в нужном месте.
Или, как ты, получаешь пинок от самой Симпанты. Чудеса. Спасибо Создателю, что дожила до такого… И тебе спасибо, медвежонок, — наговорила с три короба Истома, а я, как тот карась из сказки Салтыкова-Щедрина, опять к щуке на диспут, но не о добродетели, а о волюшке-воле.
— Теперь-то можно на прогулку? Для здоровья и переваривания обеда? —