27-е, воскресенье
► Протопресвитер Шавельский – по виду совершенный еврей, отдаленно он и есть его потомок. Все относятся к нему с большим внешним почтением; то же Носков настоятельно советовал делать и мне.
► Сегодня я наконец узнал, что все циркулировавшие в армии и обществе россказни об особой «секретной» комнате с специальными грандиозными картами, у которых сидят руководители штаба Верховного, а младшие чины в течение целого дня приходят и вставляют новые флажки и вынимают старые, – просто басня. Дело обстоит гораздо проще. Офицеры Генерального штаба, ведающие регистрацией хода военных действий на наших отдельных фронтах, по мере значительности перемен отмечают их, с помощью топографов и чертежников, на прежней карте и ежедневно утром, докладывая генерал-квартирмейстеру о происшедшем за сутки, по полученным штабом телеграммам из фронтов и армий, представляют ему эти карты. Затем они остаются в той же комнате; генерал-квартирмейстер докладывает о том же самом начальнику штаба (если он того пожелает), а последний – царю. В кабинете государя карты висят с утра до конца доклада, а потом, по его уходе, снимаются и поступают в соответствующие делопроизводства, где и хранятся. Эти карты могут видеть все офицеры нашего управления, и никакой особенной тайной они не ограждаются. У начальника штаба, генерал-квартирмейстера и генерала Борисова тоже лежат десятиверстные карты района всего нашего фронта, по которым они и справляются, читая оперативные телеграммы. Изредка на доклады представляются двухверстные карты, когда возбуждает интерес детальное изучение какой-нибудь сложной, но непродолжительной операции.
► Распределение офицеров нашего управления по различным делопроизводствам таково:
1-е делопроизводство – общие вопросы оперативного характера: полковник Иван Иванович Щолоков, капитаны Дмитрий Николаевич Тихобразов и Николай Федорович Протопопов, 2-е – Северный и Кавказский фронты: полковники Николай Алексеевич Кудрявцев и Николай Георгиевич Корсун, 3-е – Западный фронт: полковник Николай Евсеевич Щепетов и подполковник Александр Карлович Андерс, 4-е – Юго-Западный фронт: полковник Леонид Капитонович Александров и подполковник Георгий Александрович Муханов, 5-е – вооруженные силы Германии, Австро-Венгрии и Турции, сведения о ходе военных действий у Дарданелл, на сербской и итальянских границах и во Франции: полковники Владимир Евстафиевич Скалой, Борис Михайлович Стахович и Павел Александрович Базаров, 6-е – печать: Носков, 7-е – личный состав Генерального штаба всей русской армии: подполковник Владимир Яковлевич Пиковский и капитан А.В. Кожевников, 8-е – общее: полковник Петр Львович Ассанович и подполковник А.К. Андерс; журналисты управления: капитан Павел Ефимович Навоев и поручик Н.И. Давыдов.
► Пустовойтенко, Борисов и Носков часто вечерами ходят в кинематограф.
► С 1 мая по 1 сентября 1915 г. у нас сдалось в плен 2500 офицеров и 488 000 нижних чинов.
► Снова беседовали с Носковым о нашем деле; понемногу он воспринимает мои мысли, а я, зная слабость самолюбивых людей, больше всего боящихся внешне подпасть под чье-нибудь влияние, стараюсь убедить его, что все это проектируется им самим, чему он и верит.
► Я решительно протестовал против мысли Пустовойтенко об издании при Ставке большой политической газеты, которая взяла бы на себя задачу всестороннего, по мере возможности, освещения жизни армии, ее операций и т. д. Носков скоро понял, что такое издание не будет пользоваться доверием, как всякий официоз нашей предержащей власти. Да и практически эта затея была бы неосуществима: в Могилеве нет подходящей типографии, а производить самое печатание в Петрограде совершенно немыслимо. Сотрудников вовсе нет; нельзя же считать ими офицеров управления, совершенно не способных писать не суконным языком, да еще для публики. Дальше «соблаговолите», «в соответствии с вышеизложенным» и «полагал бы» дело у большинства не пойдет; нет и редактора, то есть человека, пользующегося определенной свободой действий в поставленном ему кругу, потому что круг этот должен точно означить Пустовойтенко, а он сам все еще не отдает себе отчета в пределах возможного для широкого опубликования.
Не менее решительно пришлось высказаться и против возложения основной задачи осведомления на «Русский инвалид»: это мертвящее издание положительно не годится на сколько-нибудь живое амплуа. Остановить же выбор на какой-нибудь из частных больших газет не представляется целесообразным прежде всего потому, что этим будет создана какая-то монополия, а с другой стороны – сужена аудитория, да, наконец, при таком исходе неизбежно было бы создано опять-таки нечто официозное, то есть тоже данная против, а не за.
► В прошлом Ставки уже были предложения основать особую газету. Редактор «Вечерних известий», «Голоса Москвы» и «Трудовой копейки» Борис Иванович Ивинский (псевдоним Борский), в 1905–1906 гг. разыгрывавший из себя радикала, прислал Янушкевичу докладную записку о том, что тыл требует «идейной организации» и энергичной борьбы с «духовным разбродом». «Бороться с духовным разбродом, призывать к пробуждению чувства благородного патриотизма, стремиться к экономическому и духовному освобождению России, укреплять веру в непобедимую мощь родины – вот какая задача выпала сейчас на долю русской печати. Но наша печать, к прискорбию, не выполняет своих обязанностей в этом отношении, каковая черта и до войны была отличительна для нашей интеллигенции». Нужен особый громадный орган, который не может создаться из названных газет редактора, так как он не в состоянии найти необходимые для того капиталы. «К сожалению, московские капиталисты до такой степени перероднились с немцами, что видные их представители после погрома немецких магазинов нашли возможным ходатайствовать перед главноначальствующим над Москвой о том, чтобы князь Ф.Ф. Юсупов разрешил австро-германским фирмам возобновить торговлю». Поэтому Ивинский просил Янушкевича устроить ему аудиенцию у великого князя для беседы о создании особого большого органа. 26 июня 1915 г. ему в аудиенции было отказано.
► Помогал Носкову в составлении очередного «сообщения» штаба Верховного для публики (№ 433), держал корректуру «сообщения», чего раньше не делалось, и… – о, ужас! – выкинул кавычки у даты, которой заканчивается каждое «сообщение». Заведующий штабной типографией обыкновеннейший из подполковников Иван Павлович Денисов был так поражен этим новшеством на 14-м месяце войны, да еще со стороны вновь прибывшего штабс-капитана, что настойчиво просил отменить чтение корректуры, ограничиваясь хорошо выправленным оригиналом. Я объяснил ему, что иначе нельзя, но кавычки уступил, – бог с ним. Ха-ха-ха! Так на один день была нарушена добрая канцелярская традиция, а затем экземпляры «сообщения», раздаваемые здесь в штабе, уже опять выходили с денисовскими кавычками…
► Журналист нашего управления капитан Навоев – горячая голова, составитель «патриотических» брошюр о героях войны, раненный в Японскую кампанию, бодрый, красивый, добродушный, детски-наивный; он получает большие деньги