– Знаю. Мои люди уже дежурят круглосуточно у радиоприемника.
– Сигнал может быть передан и в виде телеграммы о назначении секретарей Касиваги и Минами – это будет означать, что мы начинаем. – Дипкурьер осушил чашку и громко икнул. – А может быть, не получите никакого сигнала, не до этого будет.
– Пожалуй, можно будет приступить к ликвидации документов, не дожидаясь телеграммы.
Дипкурьер кивнул и согнал с лица улыбку. Вытащив из кармана листок, он сказал:
– Давайте проверим пункты, откуда будут даваться сигналы подлодкам. У вас все готово?
– Когда начать подачу сигналов?
– С завтрашнего вечера. Значит так… – дипкурьер поднес листок близко к лицу и зажмурил один глаз: – С чердаков домов в бухте Раникай и в деревне Калама.
– Это на Оаху, а на Мауи – с пункта между Ровакула и Балеакала.
Дипкурьер спрятал листок в карман и спросил:
– Как дела у Идэ?
– Он мне не говорит, но, по-видимому, все хорошо.
– Передайте ему, что накануне событий ему сообщат через связного, что надо делать. Назовите мое имя, он знает.
– А он не будет сердиться, что я не устроил ему встречу с вами? У него тяжелый характер.
Огасавара рассмеялся.
– Не советую с ним ссориться. Очень решительный человек. Не постесняется даже вас… Будьте осторожны. Время такое, нервы у всех на пределе. – Он улыбнулся и поклонился. – Извините меня, я немножко выпил.
– Ну что вы, – Кита тоже поклонился. – Я тоже выпил. Только не надо путать: у трапа меня встретил человек с черной повязкой вместо белой. Значит, ударим?
– Да. – Огасавара сделал жест фехтовальщика, опускающего меч на голову противника. – Наверное, через неделю.
– Тренировку закончили?
– Да. Несколько месяцев упражнялись в Кагосиме, сделали из бухты макет Пёрл-Харбора. Летали бреющим полетом над бухтой и тренировались в сбрасывании торпед и бомб. А Сакурадзима исполняла роль острова Форд.
– Технику сбрасывания на мелководье отработали?
– Научились сбрасывать на глубинах менее тридцати футов. К торпедам приделываем специальные стабилизаторы «Кай-два».
– Молодцы. Меньше тридцати! – с восхищением произнес Кита. Он рассмеялся: – Вот будет сюрприз для американцев – этого они никак не ожидают.
На прощание Огасавара сказал:
– Итак, ждите со дня на день. Все будет зависеть от погоды.
Сойдя с парохода, Кита поехал на Ривер-стрит; вышел из машины, покружил по переулкам и, убедившись, что за ним никто не следит, направился в китайский ресторанчик.
В маленьком зале на первом этаже сидели торговые моряки – европейцы и негры. Пройдя зал, Кита поднялся по крутой лесенке наверх. В крохотной, прокопченной каморке, устланной красными одеялами, сидел Баллигант. Столик перед ним был уставлен блюдами и пустыми жестянками из-под пива.
Кита бросил взгляд на Баллиганта и усмехнулся:
– Сегодня все пьют. И вы тоже, вижу, накачались.
Баллигант махнул рукой, задев бутылку. Она упала со столика.
– Пришлось утром выпить с одним человеком… по делу. – Он тяжело дышал и с трудом ворочал языком. – Но я… Я сколько бы ни выпил, не теряю сознания. Наследственная черта.
Кита похлопал себя по карману и строго насупился:
– Я принес деньги, но сегодня не дам. Не люблю пьяных.
– Я звонил вам потому, что у меня интересная новость, – прохрипел Баллигант. – Очень важная, но это исключительно секретно…
– Ну?
Вместо ответа Баллигант отвел глаза от Кита и стал барабанить пальцами по столу. Кита привстал и взмахнул рукой, чтобы ударить Баллиганта по голове, но тот успел нагнуться. Тогда Кита двинул ногой по стулу, на котором сидел американец, и тот упал на бок вместе со стулом.
– Я вас слушаю, – сказал Кита. – Не забывайте, что я вспыльчивый. Наследственная черта.
Баллигант с кряхтеньем поднялся с пола, поставил стул и сел. Затем как ни в чем не бывало заговорил:
– Значит так. Имею одно сообщение без подписи о том, что готовятся диверсии на аэродромах Уилер и Хикэм. Задания насчет этих диверсий получил один человек в Вашингтоне от женщины, которая уехала на машине. В сообщении приводится номер.
– Какой номер?
– Номер машины. В результате проверки выяснилось, что это номер машины учительницы одного чиновника советского посольства…
– Советского?
Баллигант так энергично кивнул головой, что пошатнулся.
– Затем отправитель анонимки пишет, что ему приказали направиться в Гонолулу и явиться в аптеку…
– Какую?
– На Маунакеа-стрит, к корейцу Ан Гван Су. – Баллигант подмигнул и, показав большой палец, лизнул его. – Все карты сходятся. Начальство в Вашингтоне в восторге от этого дела.
Он крякнул и взялся за рюмку, но, взглянув на Кита, отдернул руку.
– Пейте, – разрешил Кита. – Очень любопытное сообщение, но к нам никакого отношения не имеет. А что по нашей части?
– Есть интересный факт… – Баллигант вылил остатки виски в рюмку и выпил. – Студентка Хаями Марико встречается с японцем, приехавшим несколько месяцев тому назад из Мексики. Его зовут Доминго Акино. Они встретились около той же аптеки корейца. Этот Акино…
Кита прервал его:
– В отношении Акино ничего не предпринимайте без меня. Сообщили начальству?
– Насчет того, что студентка связана с Ан Гван Су, сообщил. А насчет ее знакомства с Акино – нет.
– Об Акино своему начальству пока ничего не сообщайте. Все материалы о нем сперва показывайте мне. Я буду проверять сам. Может быть, Акино работает для китайской разведки или для той, в которой работает Ан Гван Су.
– Встречу зафиксировал мой агент, который следит за аптекой.
– Слушайте внимательно. – Кита поднял палец. – Сообщение этого филёра уничтожьте. Еще раз повторяю: за студенткой и Акино наблюдайте, но ничего не делайте. Дело корейца, кажется, очень интересное. Очевидно, советская разведка что-то готовит против аэродромов. – Кита встал. – Деньги дам в следующий раз, когда будете трезвы. А сегодня… – Кита вынул из кармана маленькую коробочку и передал Баллиганту. – Вот часики для вашей дочки. Только не забудьте сказать, что выиграли пари.
Баллигант пробормотал слова благодарности и низко поклонился, по-японски. Когда он поднял голову, Кита в комнате уже не было.
3 декабря
После концерта Уайт, как условились, позвонил в бюро. К телефону подошел старший лейтенант Камберленд, только что переведенный из Манилы.
– Приезжайте. Надо, чтобы вы посмотрели.
В бюро Уайт застал Пейджа и Камберленда – рослого блондина, с добрыми воловьими глазами и большим подбородком. На столе Уайта лежала переведенная телеграмма:
«Из Токио, от министра иностранных дел.
В Вашингтон послу
№ 2444
Нашим представительствам в Лондоне, Гонконге, Сингапуре и Маниле даны директивы прекратить пользование шифровальными машинками и уничтожить их. Шифровальная машинка, находившаяся в Батавии, уже прислана обратно. Несмотря на директиву, содержавшуюся в телеграмме № 2447, посольство в Америке должно по-прежнему пользоваться шифровальной машинкой с шифром.»
Уайт