– Зачем? – усмехается он, но все же забирает его у меня и быстро обтирает влажную кожу.
– Потому что я так сказала. Не спорь со мной. – вытираю ему спину. – Одевайся уже.
– Какая ж ты душная, – вздыхает Мирон и, шипя сквозь зубы, растирается снегом, а затем натягивает одежду.
– Нормальные люди называют это заботой, – бурчу, набирая еще дров.
– Нормальные люди сейчас к новому году затариваются и дома сидят, – обиженно выдыхает сводный, будто укоряет меня в чем-то.
– Если бы не ты, – выдыхаю, прижимая к себе деревяшки и со стоном распрямляясь, – я бы тоже сейчас дома была.
Мирон закатывает глаза.
– Еще скажи, что у тебя прям грандиозные планы были.
– Были, – бросаю коротко, отворачиваюсь и иду в сторону дома.
– Это какие же? – догоняет меня он на полпути.
Мы с девчонками с работы договорились встретиться и погулять по Москве. Это, конечно, грандиозными планами не назовешь, но все же. А вообще…
Я даже спотыкаюсь от того, что вдруг внезапно вспоминаю, что в прошлый новый год под бой курантов загадала следующий встретить с самым лучшим мужчиной на свете.
Кошусь на Мирона.
Но, это же не может быть сводный дикий братец, правда?
– Вот вообще не твое дело. – складываю дрова горкой. – Костер разводи, а я пошла мясо резать.
– Ммм, мясо будет?
– С твоей любимой гречкой, – усмехаюсь.
– Может, поторгуемся? – кричит Мир мне вслед, но я ничего не отвечаю.
Задумчиво режу мясо на куски и размышляю, что, похоже, нам реально куковать тут не один день. Бойтесь своих желаний, блин.
Достаем из старого холодильника решетчатые полки и ставим их на мангал. Сверху водружаем две кастрюли и чайник. У нас сегодня тушеная гречка и суп с овощами.
Нарезав кусками сало и черный хлеб, отламываю от какого-то куста две ветки и насаживаю на них все, как канапе, обжариваю и тяну одну Мирону.
– Я не буду, – бурчит он, но его желудок тут же издает протяжное урчание, которое отлично слышно.
– А он будет, – киваю на живот. – Да хоть попробуй ты. Это вкусно.
– Это жирно, – морщится сводный, но все же принимает из моих рук шпажку. Нюхает сало, снова морщится.
– Если ты так будешь есть суп и гречку, я тебе готовить больше не буду, – щурюсь.
– Тогда будешь сама костер себе разводить, – огрызается он, но потом вздыхает. – Принеси хоть вина, запить.
Забираю со стола вино и возвращаюсь. Мирон берет у меня бутылку и смотрит на сало с хлебом так, будто это что-то отвратительное. Передергивает плечами и глубоко вздыхает, делая глоток вина. Прям к прыжку с парашютом готовится, не меньше.
13. Забава
Мирон снимает зубами хлеб и кусок сала, медленно жует, глядя перед собой, потом выплёвывает в снег и запивает вином. Молча протягивает мне импровизированный шампур и качает головой.
– Значит, ты не голодный, – усмехаюсь, забирая у него сало и с удовольствием хрущу поджаренным ароматным хлебушком. – Мне больше достанется.
Пока все равно ничего не делаешь, набери ещё снега.
– У меня лапки, – демонстрирует он мне ладони с мозолями, но все же уходит в дом и возвращается с остатками печенья и ведром.
Смотрю, как набирает снег и качаю головой.
– Ты его хоть утрамбуй, – кричу.
– Слушай, иди отсюда, – оборачивается Мирон. – Без тебя разберусь.
Усмехаюсь и ухожу в дом, чтобы накрыть на стол.
Вообще, на этой кухне не помешала бы генеральная уборка, но пока слишком холодно и отмывать все вокруг ледяной водой совершенно не хочется.
Убираю со стола все лишнее, протираю потрепанную клеёнку и расставляю тарелки и чашки.
Если абстрагироваться от всего, что произошло, то пока тут довольно терпимо.
– Слушай, там все булькает, – заглядывает Мирон в кухню и ставит на пол ведро.
– Сделай потише, – отвечаю на автомате. Оборачиваюсь к сводному и замираю, поймав на себе растерянный взгляд и поняв, что ляпнула.
Внезапно одновременно начинаем ржать. Хохочем до слез, кажется, больше друг над другом, чем над моей нелепой фразой.
– Да ты просто гений, – выдыхает Мирон со стоном и, откашливаясь, уходит.
Слушаю скрип его шагов по деревянным половицам и вздыхаю. Что нам мешало нормально общаться изначально?
– Эй, ведьма! – зовёт он меня громко. – Мне кажется, твое зелье убегает!
– Лови его! – кричу в ответ, усмехаясь.
Ах, да, вот это. Дебильные подколы и павлиний хвост.
Когда еда, наконец, готова, я разливаю по тарелкам суп и раскладываю гречку.
Аромат такой, что во рту скапливается слюна.
Мирон садится за стол и разглядывает свои тарелки с сомнением.
– Слушай, не отбивай аппетит, – беру кусок хлеба и, зачерпнув ложку супа, дую и аккуратно пробую. – Ммм, как вкусно! С дымком!
Сводный нехотя берет ложку и пробует. Поглядываю на его реакцию, когда первая порция отправляется в рот.
Он снова задумчиво жует, глядя перед собой, а я сжимаю в руке ложку, готовая дать ему в лоб, если он сейчас опять выплюнет.
Но нет, Мирон продолжает есть.
– Вкусно? – улыбаюсь.
Он неопределенно вертит рукой в воздухе.
– Более-менее.
– Буржуй, закормила тебя Крис твоя, – усмехаюсь и охреневаю в ту же секунду.
Я готова сейчас сама себе язык откусить.
– Надо же, какая осведомленность, – хмыкает Мирон. – Справки обо мне уже навела?
– Много болтаешь во сне, – окусываюсь. – Полночи не затыкался.
– Да не смущайся так. Я привык, что бабы бегают за мной.
– Пф! Много чести! – закатываю глаза. – Не всем нравятся раскачанные наглые мажоры.
– Всем, – пристально смотрит на меня Мирон. – Рыжие так прикольно краснеют.
Я чувствую, как щеки начинают гореть ещё сильнее и бешусь от этого.
– Пятнами. – добивает меня.
– Я тебе напомню, что это ты то и дело появляешься на моем пути!
– Ой, один раз всего приехал помочь. – пожимает сводный плечами.
– Да конечно, – щурюсь. – Домой к нам припёрся и доставал меня, на свадьбе родителей рядом сел.
– Ты о себе слишком высокого мнения, сестрюнь, – усмехается Мир. – Дома я у вас был по работе, на свадьбе так поставили таблички.
– Лазил по моей страничке, – добиваю с улыбкой.
Как-то я увидела видимо случайный лайк от него, потому что он быстро исчез.
– Да тебе в разведку надо, – хмыкает Мирон. – Я ж должен был посмотреть, что за родня у меня. Так что, не переживай. На фотки не дрочил. Можно подумать, ты не поинтересовалась, кто я такой, и не попускала слюни на фотографии?
– Нет! – возмущаюсь.
Посмотрела, конечно же. Просто аккуратно, чтобы никуда не тыкать.
Фотографии у него, на самом деле, очень классные. Видно, что его фотографировал человек, который хорошо знаком с композицией. Но понтов там – мама не горюй. Посмотрела, глаза позакатывала, и все. Обошлось без слюней.
– Опять краснеешь, – усмехается сводный и отодвигает пустую тарелку. – Ладно, нормальный суп. Не как у Крис, конечно, но сойдёт.
Скриплю зубами. Мало какой женщине понравится сравнение с другой, даже если это сказано человеком, которому хочется поправить корону. Лопатой.
– Гречка, ммм! – делает счастливое лицо Мирон и вздыхает, придирчиво разглядывая еду во второй тарелке. – Обожаю.
Снова смотрю концерт с принюхиванием.
– Ну, не как у Крис точно, – хмыкаю. – Придется пострадать. Зато как вернёшься, начнёшь ещё больше ее ценить. Если она тебя дождется, конечно.
Мирон перестает жевать и сверлит меня взглядом.
– А тебя, походу, никто не ждёт, да?
Обидно сейчас было. Но я улыбаюсь.
– С недавних пор я целая.
Мир хмыкает, выковыривая мясо из тарелки.
– Мужику можно позавидовать. И сколько он тебя выдержал?
– Ой, давай вот без этого. Это я его бросила.